Анатолий Терещенко - Роковая точка «Бурбона»
— Это происходило в послевоенные годы, когда активно действовал ныне широко известный генерал Судопла-тов. Вам не приходилось с ним тогда встречаться?
— Когда я заканчивал учебу, меня, как и многих других, Судоплатов вызывал на собеседование. Он подбирал себе людей. Его привлекло то, что я был тогда отличным лыжником и стрелял метко, думаю, что все я это делал на норматив «Мастер спорта».
Ему мои данные понравились, но к тому времени я уже был женат, и мы с Нелей, моей молодой супругой, ждали ребенка. Покрутив раздосадованно головой, Судоплатов отпустил меня. Кто знает, как бы сложилась моя судьба, окажись я в его управлении.
— А где же вы оказались?
— В Америке, в окрестностях Сан-Франциско, в университете города Беркли. Поехали мы туда с женой по обмену. К нам пожаловали американские студенты, наши — к ним. Кстати, приблизительно в то же время в Колумбийском университете проходили учебу небезызвестные Олег Калугин и Александр Яковлев…
По тем временам приезд молодых людей из-за «железного занавеса» можно было сравнить с прилетом марсиан. Нам тамошные газеты посвящали целые полосы. В прицеле оказались и мы как единственная супружеская пара. Исследовался, если можно так выразиться, каждый наш шаг: как питаемся, как одеваемся, как мы ухитрялись на совсем крохотную стипендию аспирантов вполне сносно устроить свою жизнь.
— Как-то все так просто и буднично вы рассказываете. Неужели никто не догадывался, что дело нечистое, что вы не аспирант МГУ. Ведь есть еще такой объективный показатель, как уровень знаний зарубежной литературы, который у вас, офицера разведки, вряд ли мог быть достаточным.
— Не забывайте, подготовка длилась не один месяц. За это время я экстерном сумел закончить университет, сдать все необходимые экзамены. А окончательное решение об уровне нашей, если можно так выразиться, литературной подготовки давал Институт мировой литературы, сотрудники которого, ничего не подозревая, провели с нами собеседование и остались довольны.
Поэтому знаменитый профессор Самарин с чистой совестью написал мне рекомендательное письмо, которое адресовалось его американскому коллеге профессору Смидту.
Сразу скажу, что в ходе нашей работы в университете Беркли мы с женой сделали небольшие литературные открытия, связанные с пребыванием Марка Твена в России. Путешествуя по Крыму, писатель попросил аудиенции у отдыхавшего в Ливадии императора Александра Второго. 26 августа 1867 года царь принял американского путешественника, который вручил самодержцу приветственный адрес. Кстати, писатель был очарован приемом и тем, что правитель России выразил высокое уважение американскому народу.
Царь напомнил, что, когда Соединенные Штаты боролись за независимость, Россия их поддержала — направила свою эскадру к американским берегам. Так вот, долгие годы считалось, что этот приветственный адрес утерян, но мы с супругой обнаружили его в хранилищах университета и опубликовали в журнале «Советский Союз», который издавался на английском языке.
— И уже там вы выполняли какое-то разведзадание?
— Нет, конечно. Мне предстояло вжиться в американскую жизнь, больше о ней узнать. Впрочем, так получилось, что мне пришлось поучаствовать в одной из очень любопытных операций. Здесь, в окрестностях Сан-Франциско, в то время жил Александр Керенский. Тот самый, который возглавлял Временное правительство. Он, услышав, что в местном университете появились «советские — русские», захотел с нами встретиться. Когда я связался с руководством, то мне разрешили побеседовать с ним и в ходе разговора предложить Керенскому возвратиться в СССР на любых условиях. Ему предлагалось жить в любом городе, предоставлялись хорошая квартира, загородный дом и так далее…
— А что требовали взамен?
— «Успокоиться» наконец-то в политическом плане и вернуть свои архивы — там, предполагалось, могли быть документы о связях Ленина с немецким генеральным штабом, который якобы дал вождю большевиков деньги на революцию.
— И какова была реакция Керенского?
— Он сказал, что первое, что он сделает, когда вернется в Россию, поедет к рабочим Путиловского завода, пролетариям огромных городов, вступит с ними в открытый диалог, разъяснит им свою позицию в 1917 году, разъяснит, как они ошибались, отдав власть большевикам…
Кстати, ему очень понравилась молодая супружеская пара из Москвы, и он неожиданно задал вопрос: а вы ребята, члены партии или нет? Надо сказать, за границей нам строжайше запрещалось сообщать о своем членстве в КПСС. Мы прошли через сотни различного рода инструктажей, и везде лейтмотивом звучало — только члены профсоюза. Такая была страшная тайна. Хотя из двадцати одного человека нашей группы беспартийной была только моя жена.
Услышав вопрос Керенского, мы дружно замотали головами — нет. И сразу объяснили, дескать, еще не заслужили подобной чести. Керенский был разочарован — по его мнению, нам следовало быть активными, заниматься политикой.
«Хотите — сразу предложил — напишу вам рекомендацию. Прямо на имя Хрущева, что вы ребята хорошие, достойные быть членами партии». На секунду я представил возможную реакцию своего руководства на подобный документ, и мы с женой еще энергичнее завертели головами.
Сейчас, честно говоря, жалею, что отказался. Стал бы владельцем исторического раритета. Любопытно, что после завершения командировки меня вызвали в международный отдел ЦК и попросили рассказать о беседе с Керенским. Собралось много сотрудников. И вот когда мое выступление дошло до эпизода с рекомендацией в партию, из зала реплика — сглупил, надо было брать. Я подумал — хорошо вам тут говорить, а взял бы, потом не расплевался.
— Известно, что вы причастны к одной из самых загадочных страниц противоборства американских и отечественных спецслужб. Речь идет об обезвреживании генерал-майора Дмитрия Полякова, ответственного работника ГРУ, завербованного спецслужбами США. В течение четверти века этот человек снабжал Вашингтон ценнейшей информацией о политических, экономических и военных планах Кремля. Неслучайно директор ЦРУ Джеймс Вулси отмечал, что «из всех секретных агентов США, завербованных в ходе холодной войны, генерал Поляков был драгоценным камнем в короне».
Особенно сильный удар Поляков нанес по военной разведке. Он предал около двух десятков наших разведчиков, работавших в США, свыше сотни агентов, завербованных в Америке. Можно констатировать, что предатель парализовал одно из важнейших направлений работы ГРУ — нелегальную разведку на американском направлении. При каких обстоятельствах вы познакомились с Поляковым?
