Алексей Ловкачёв - Синдром подводника. Т. 2
Что касается этого помещения, то в принципе начальник бербазы как будто лучше приготовился к проверке. Под кроватями и на вешалках был порядок, в гальюне тоже чистота, дневальный хоть и призван из Средней Азии, но понятливый и проинструктированный не отлучаться дальше вытянутой руки от «дежурной» тумбочки, в общем, все как надо.
И вот сюда входит командир дивизии, который без всякого преувеличения воспринимался как Бог, Царь и Воинский Начальник. Входит и ждет от, извините за выражение, нерусского дневального простого и обыкновенного доклада. А тот нерусский дневальный, как сейчас бы сказали, тормозит по-черному, как компьютер ручной сборки, и никакого докладу не делает, даже звуку не издает. Командир дивизии понимает, что молодой матрос, засмущавшись вида большого начальства, просто запнулся, поэтому как умный и добрый учитель благожелательно подсказывает ему:
— Ну-у. Командуйте.
В ответ на это дневальный взял, да и со всей присущей ему азиатской не то непосредственностью, не то дуростью ляпнул:
— Он началник, пусть и командует.
Командир дивизии, озадаченный таким «пузырем», взвился:
— Командира базы ко мне! Жи-иво!!! — закричал он.
Начальник бербазы выскочил из актового зала, где продолжал инструктировать личный состав, и метнулся в известном направлении с криком:
— Сми-р-р-р-на!!!
При этом, еще не зная о проколе своего дневального, тут же на бегу получает от комдива по сусалам:
— Почему дневальный не подает команду «смирно» и не вызывает командира базы!?
— Но я же лично инструктировал дневального, — обескуражено отвечает командир базы. А тут еще и начальник политического отдела решил проявить понимание ситуации и вставил свои три копейки:
— Товарищ дневальный, вас действительно инструктировал командир базы?
— Да.
Тогда предупредительный начальник политотдела в качестве уточняющего штриха к этой ситуации добавил:
— А как он вас инструктировал?
Дневальный, как на собрании пионерской дружины, с детской непосредственностью взял да и процитировал своего любимого и родного командира:
— Он мне говориль — стой здесь, сраный чурка, у тумбочки, и ни шагу в сторону!
Начальник бербазы, не сходя с места, обомлел — покраснел, затем позеленел. При этом им было выделено живого поту больше, чем если бы он в хорошем темпе преодолел, скажем, так пару тысяч метров со сворой злых собак на хвосте.
Вывод: Простота хуже воровства — ни прибавить, ни убавить. И еще: лучше с умным потерять, чем с дураком найти.
Здесь надо кому напомнить, а кого и просветить — в зависимости от возраста. В нашей Стране Советов все народы жили одной дружной семьей, в равенстве и братстве. А тут такое услышать! Это было не мелкое административное правонарушение в виде какой-нибудь хулиганки и даже не уголовное дело за банальную кражонку, а серьезный политический промах. Понятно, что после этого года полтора командира бербазы склоняли на всех уровнях Краснознаменного Тихоокеанского флота. В общем как сказали бы подводники: «Бербаза в лице ее доблестного командира дала пузырь».
«4 октября 1980 г.
Практические стрельбы. Обеспечение на торпедолове».
Стрельба одной торпедой, которая успешно была выловлена, и с прибора маневрирования (прибора курса) были сняты параметры ее движения. При стрельбе практической торпедой самое главное ее не потерять. Практические торпеды используются многократно, и потеря торпеды — это немалый убыток флоту, а значит, и государству.
Слово о форме
Военно-морская форма своим видом всегда нравилась людям, особенно женщинам, а тем более в сухопутных регионах страны. И не зря. Ведь эта форма создавалась столетиями, пока приняла свой завершенный современный вид. В последние лет пятьдесят она практически особых изменений не претерпела. Со временем военно-морская форма приобрела даже свою философию. В связи с этим у нее есть особенные отличия. Остановлюсь на самых важных и значительных.
Во-первых, и это самая главная отличительная черта, — использование в форме одежды только черного и белого цветов. Исключением являются китель темно-синего (почти черного) цвета, рабочая куртка синего (для Крайнего Севера и Камчатки — темно-синего) цвета и повседневная кремовая рубашка. Эта гамма контрастных цветов, цветов-антиподов, наверное, призвана иллюстрировать наличие полярных точек зрения — дуальности. Основным цветом является черный, а белый — вспомогательный, используется в летнюю жару. В одном этом военно-морская форма выигрывает по сравнению с формой других видов вооруженных сил. Такой подбор цветов делает ее хоть строгой и скромной, но броской и сбалансированной в своем выдержанном великолепии.
Во-вторых, офицерские погоны. Золотое шитье парадных офицерских погон ослепляет блеском и роскошью. Зато повседневные погоны черного цвета с желтыми просветами ласкают глаз благородством и утонченностью. При этом у офицеров береговых частей, носящих военно-морскую форму, цвет просветов на погонах красный, а у авиаторов — голубой.
В-третьих, шеврон, шитый золотым позументом на рукаве. Он дублирует военно-морское звание, и на морской форме военнослужащего, имеющего армейское звание, отсутствует. Я ни разу не видел, чтобы кто-то из них нарушил устав и самовольно нашил бы себе на рукав золотой галун шеврона.
В-четвертых, фурнитура, состоящая из краба, пуговиц, звезд и всего прочего — под цвет золота. Моряки, имеющие армейское звание, подобную фурнитуру имеют, но цвета менее благородного металла — серебра.
В-пятых, козырек парадной и повседневной фуражки, который у старших офицеров осенен двумя золотыми дубовыми ветвями. Морские офицеры армейского звания дубами не удостоены.
В-шестых, использование такого красивого элемента одежды, как якорь, придают форме ни с чем не сравнимый колорит, дополнительно выдающий его обладателя — моряка.
В-седьмых, наличие кортика. Ведь у других родов войск его нет. Наверное, не зря в свое время этот предмет формы одежды у армейских офицеров отняли. Даже словосочетание «армейский кортик» само по себе является кощунственным и логически мыслящим человеком не воспринимается.
Даже внешне непоказательный мужчина, но облаченный в черную офицерскую форму моряка с золотыми погонами да еще с небрежно болтающимся на боку кортиком, выглядел великолепно. Что уж говорить о настоящих красавцах! Любой человек, а тем более женщина, пусть даже с огромным самомнением, проходя мимо такого военного, если не обернется, то проводит его затаенно восхищенным взглядом. Кто носил военно-морскую форму, тот знает эти взгляды, ибо испытал их на себе не единожды.
