Ким Филби - Моя тайная война: Воспоминания советского разведчика
Найтли: Итак, это была главная задача, которую вы выполняли во время войны? И вы информировали русских о любых попытках заключить сепаратный мир?
Филби: Действительно, Москва чаще всего задавала именно этот вопрос. Ее беспокоило, что война могла стать войной только против России. Но одна из причин моих действий в этом направлении заключалась в том, что полное поражение Германии было для меня делом принципа. Я ненавидел войну. Даже после того, как она закончилась, мне было трудно забыть, что наделали немцы. Долгое время я не мог заставить себя посетить Восточную Германию. Сейчас это позади. Я признал, что не все немцы виноваты в происшедшем.
Однако попытки заключить сепаратный мир продолжались. Отто Ион, адвокат «Люфтганзы», действовавший от имени адмирала Канариса, в марте 1943 года установил контакт с агентом СИС в Лиссабоне и сообщил, что Канарис согласен провести встречу на высоком уровне. (Некоторые до сих пор утверждают, что такая встреча с Мензисом, начальником СИС, состоялась, но доказательств этому нет.)
И вновь о предложении встретиться стало известно Филби как начальнику иберийского отдела, и он взял на себя смелость ответить категоричным отказом, заявив, что исход войны будет определен силой оружия. Когда же Ион, продолжая упорствовать, сообщил о готовящемся с целью убийства Гитлера заговоре, это сообщение также попало к Филби, который не дал ему хода, квалифицировав как поступившее из «ненадежного» источника.
Найтли: Что вы можете сказать о Мензисе и Канарисе? Об Отто Ионе?
Филби: Ион был трудным человеком. Во время войны мы пытались использовать его как агента-двойника, но он постоянно менял хозяев. Что касается Мензиса, то я не уважал его как сотрудника разведки. У него было примитивное представление о разведке, но как человек он мне нравился. Конечно, мы принадлежали к совершенно разным кругам. Я был гуманитарий, он вращался среди военных.
Беда германских мирных предложений заключалась в том, что ставились такие условия, которые были бы уместны, если бы Германия выигрывала войну, а не проигрывала ее. Мы совершенно правильно отвергли предложения немцев, поэтому им пришлось и дальше действовать в одиночку…
Канарис принял участие в заговоре с целью убийства Гитлера и 9 апреля 1945 года был повешен. Отто Ион после войны стал начальником службы безопасности Западной Германии. В 50-е годы его имя замелькало в заголовках газет, когда он, оказавшись в Восточном Берлине, неожиданно выступил против Запада. Однако через год он бежал в Западный Берлин, где заявил, что коммунисты его похитили.
Роджер Холлис, генеральный директор МИ-5 в период с 1956 по 1965 год, умерший в 1973 году, был обвинен Питером Райтом и другими в том, что он является тайным агентом советской разведки.
Подозрения в отношении его возникли, когда Игорь Гузенко, шифровальщик посольства СССР в Оттаве, обратился к канадским властям с просьбой предоставить ему политическое убежище.
Информация, предоставленная Гузенко канадским властям, повлекла разоблачение нескольких советских агентов в Канаде и обвинение 20 канадцев в преступлениях, связанных со шпионской деятельностью. Гузенко упомянул также псевдонимы двух британских шпионов, о которых он слышал: Алек и Элли. Алеком оказался Аллен Нанн Мэй, ученый из Кембриджа, а Элли — Кэй Уилшер, секретарь верховного комиссариата Великобритании в Оттаве.
Однако позднее Гузенко сообщил, что существовал еще один Элли, который работал в Великобритании. Этот Элли в отличие от первого давал более важную информацию. Гузенко слышал о втором Элли от своего коллеги.
С британским Элли связь поддерживалась только посредством сообщений, оставляемых в тайниках, одним из которых являлась трещина в надгробии. Работал он в «пятом МИ» (это могло означать МИ-5, где работал Холлис, или пятый отдел МИ-6, возглавляемый Филби) и в его родословной было «что-то русское».
Когда поступали телеграммы от Элли, в шифровальной комнате всегда присутствовала женщина, которая читала расшифрованные сообщения и в случае необходимости относила их непосредственно Сталину.
С годами Гузенко менял что-то в своем рассказе, несколько раз с уверенностью заявляя, что Элли работал в МИ-5, в других случаях он был менее уверен и признавал вполне вероятным, что Элли работал в контрразведке СИС. В некоторых интервью он заявлял, что полагает, будто Роджер Холлис и есть Элли. Но в одном из своих последних интервью перед смертью, последовавшей в 1982 году, Гузенко сообщил, что Элли, скорее всего, Чарльз Эллио, офицер СИС австралийского происхождения, имевший русскую жену.
Питер Райт и его сторонники были уверены, что Элли — это Холлис. Однако большая часть признаков в равной степени указывали на Филби или на Энтони Бланта. Существовала также вероятность, что Гузенко, разочаровавшись, что первый Элли оказался столь мелкой фигурой, чтобы повысить собственное значение, выдумал второго Элли. В любом случае, несмотря на большое количество времени, затраченного на решение этой задачи, личность второго Элли так и не была установлена.
Найтли: Вы можете пролить свет на дело Холлиса?
Филби: Честное слово, не могу. Такой вопрос не входит в мою компетенцию. Могу сказать одно: я знал его не очень хорошо, но действительно знал. И потому версия Гузенко кажется мне невероятной. Я думал, что он честный, хотя немного скучный англичанин.
Найтли: Вы знали что-либо о Гузенко и истории с Элли?
Филби: Конечно. Первые сведения о Гузенко и Элли поступили от Стивенсона (сэр Уильям Стивенсон, «неустрашимый» канадец, глава британской координационной разведывательной службы в Нью-Йорке вовремя войны). Шеф СИС вызвал меня и спросил, каково мое мнение обо всей этой истории. Я заявил, что это очень важно.
Некоторым утешением послужили поступившие позднее сообщения, что Гузенко чуть не довел до банкротства полицию безопасности, когда он познакомился с прелестями капиталистической системы и ему понравилось заказывать товары по почте. Он имел обыкновение заказывать из каталогов различные товары длительного пользования независимо от того, нужны они ему были или нет, а счета посылал полиции безопасности. Его подвал был, наверное, заполнен нераспечатанными телевизорами и подобными вещами.
Элли же остался загадкой, и она, вероятно, никогда не будет разгадана. Элли появляется в телеграмме Гузенко, но ни до этого, ни после о нем не упоминается. Сотрудник или агент не всегда знает свой собственный псевдоним, но, насколько мне известно, я не Элли. Установить личность Элли пытались многие сотрудники британских спецслужб. Помню, однажды Блант и я находились в кабинете Холлиса. Холлис и я беседовали, а Блант лениво листал какой-то отчет. В разговоре возникла пауза, и вдруг Холлис повернулся к Бланту и воскликнул: «О, Элли!»
