В погоне за звуком - Морриконе Эннио

Тему света я доверил басу, и все начиналась с него – контрабасы вели пиццикато на нижней до, басс шел пьяниссимо, из него один за другим вырастали голоса, каждый из которых вел разный звук, постепенно выходя в медленно нарастающее крещендо. Хор был разделен на пятьдесят разных партий, и каждый голос вел свою, но пустот не должно было оставаться, напротив, рождалось ощущение целостности. Сплав, своего рода амальгама.

После начальной до, которая задавала все, медленно нарастая в крещендо, вступала фа-диез – вода, как бы постепенно просачиваясь сквозь до, растворялась. Музыкальная ткань становилась все жиже и живее, точно передавая бурление жизни, а потом шло финальное крещендо, подводящее к солнечному взрыву.

– Крещендо на фа-диезе кажется куда дольше, чем на самом деле: оно длится всего полторы минуты.

– Да, так и было задумано. Меня не ограничивали во времени, я не был связан образами, поскольку музыка писалась до того, как фильм был снят.

Появление животных я доверил шести-семи инструментам с высоким регистром – обычной флейте и флейтам-пикколо. Финал же длится две минуты и представляет собой рождение человека, которое я передал с помощью приглушенного хора.

Дирижировал хором Франко Феррара. Он, как всегда, показал себя непревзойденным мастером.

Знаешь, меня всегда поражала теория музыковеда Мариуса Шнайдера. Согласно ей сначала люди были звуками. Приятно думать, что после смерти мы превратимся в звуки.

– А ты верующий?

– Я был воспитан в католической школе. Помню, ребенком, особенно в годы войны, мы с матерью каждый вечер читали молитвослов. Я и сегодня верую, хоть и не соблюдаю ритуалы. Хотя, говоря по правде, смысл слова «верующий» тоже нужно уточнить. Я верю в существование некоей сущности, которую наши чувства не в состоянии увидеть или услышать, но в то же самое время не верю в существование жизни после смерти, в саму идею загробной жизни.

Когда я думаю об этом, все как в тумане. Станем ли мы душами, вознесенными к благодати? Или же pulvis es et in pulverem reverteris – прах мы и в прах возвратимся? Или будем веками слушать григорианские напевы?

Есть люди, верующие в воскресение мертвых. У меня нет ответов на эти вопросы, одни сомнения. Насчет восстания из мертвых я думал особенно долго, так что и сам уже потерялся в собственных мыслях. Однажды на конференции я спросил одного теолога: «А как воскреснут те, кто стал донорами органов?» Мой вопрос может показаться провокационным, но на самом деле это не так. Теолог ответил мне, что подразумевается символическое воскресение, а не буквальное.

Иногда по утрам, когда я занимаюсь гимнастикой, вдруг ловлю себя на том, что в голове возникают мысли на эту тему. Но теперь, когда по состоянию здоровья, я занимаюсь все меньше, случается, что подобные мысли накатывают на меня ни с того ни с сего в самое неподходящее время. Быть может, это мой способ молиться. Думаю, я ответил на твой вопрос.

Загадки сотворения музыки

– Как думаешь, такое определение, как «церковная музыка», сегодня еще актуально?

– Наверное, сегодня лучше говорить о «мистической» музыке, так как понятие «церковный» слишком связано с определенной традицией.

– Как бы то ни было, среди твоих сочинений есть религиозная музыка, ты не прошел мимо этой темы.

– Да, это так. Не так давно я написал мессу – «Месса Папе Франциску» и две кантаты: «Пустоты переполненной души для оркестра и хора» (2008) и «Иерусалим для баритона и оркестра» [69] (2010). Однако приняться за эту работу меня вынудила не внутренняя необходимость, а, скорее, интерес к текстам.

Например, кантата «Иерусалим» основана на текстах Ветхого Завета, Евангелий и Корана, на трактовании ими темы мира. Именно эти тексты легли в основу трех крупнейших монотеистических религий. Партию баритона я построил традиционно: поначалу она как бы сплавлена со звучанием оркестра. Затем я решил показать историческое развитие сакральной музыки – от Древней Греции к григорианскому напеву. Я выделил голос, а чтобы получить эффект окутавшего его музыкального облака, доверил эту функцию записанной на пленку электроакустической музыке, которая постепенно растворяется в тишине.

И, наконец, я ввел идею коллективного, превалирующего над индивидуальным – баритоном, так что слушатель должен ощущать этот голос, как проводник мира, и чувствовать, как он, возникнув из таинственного и потустороннего, точно проходит сквозь землю.

– Одинокий голос тонет в общем хоре и расплавляется в нем, но как я понял, главная мысль в том, что ты теряешь свою сущность как личность, чтобы слиться с чем-то бóльшим и неделимым. А как насчет второй кантаты? Что за текст тебя вдохновил?

– Речь о прекрасном стихотворении профессора Франческо Де Мелиса, написанного по мотивам текстов Терезы Авильской, Джованни Делла Кроче, а также некоторых мусуальманских и индийских мистиков. Меня сразу поразило богатство этого текста, его внутренние контрасты, так что я без лишних раздумий отдался ему и принялся писать.

– Слушая «Пустоту переполненной души», я обратил внимание на два места, о которых хотел бы с тобой поговорить. В начале, где хор сопровождает ровное биение большого барабана, и незадолго до финала, где появляются нисходящие хроматизмы, ведомые голосами, сливающимися во все более напряженное многоголосие, в котором неотвратимо увязаешь, точно ощущая на себе удары барабана.

Большой барабан ведет линию остинато, и его бой – точно долг, закон, судьба, которая все движет, кромсает и преодолевает, неуклонно продвигаясь вперед. Пусть я произвольно приписываю твоей музыке значение, которое порождают мои ассоциации, все же предположу, что это произведение повествует нам о тех физических и психических сложностях, которые способен преодолеть человек, оказавшийся лицом к лицу с вопросами, напрямую касающимися его внутреннего мира, идентичности. В некотором смысле это все равно что остро терзаться вопросами, ответы на которые превосходят человеческий разум.

Откуда эти терзания? Рождаются ли они от отчания, ибо человек, обуянный навязанными извне принципами морали и этики, вынужден идти вперед, не понятый всеми, и прежде всего самим собой? От того ли терзается человек, что он – лишь тело, бредущее в пространстве и времени, оторванное от собственных чувств и ощущений?

Противоречия, контрасты, противоположности становятся сутью, точкой опоры, тем, что дарует смысл. Быть может, воля к жизни как раз и рождается из сомнений и противоречий?

Быть может, человек столь упорен именно потому, что в течение жизни ему даруются чудесные мгновения, которые по прошествии времени кажутся чистой иллюзией? И если речь о «переходе грани», то само собой, что такой переход подразумевает страдание.

Впрочем, наверное, это слишком уж личная и чересчур эмоциональная трактовка твоего произведения.

– Не зря эта кантата имеет подзаголовок «Мирская, или Мистическая кантата». Наряду с «Голосами из тишины», которые я написал в 2002 году, это одно из моих любимых произведений. Однако они так различны, что я и сам стал сомневаться, как это я смог написать и то, и другое, хотя, если хорошо поискать, в них все же можно найти нечто общее. Уже само название – «Пустота переполненной души» заключает в себе аксюморон, противоречие, которое, тем не менее, является частью человеческой натуры, постоянно разрывающейся меж отчанием и радостью, прекрасным и ужасным, высоким и низким. Все это обретает смысл, когда человек находится в поиске тайны. Будь то встреча с Богом, осознание собственного Я, некое озарение или низвержение в ад, откуда он не находит дороги назад. Каждый из нас волен видеть в этой тайне то, что ему угодно. Однако именно неоднозначная и противоречивая идея подобной тайны кажется мне основополагающей для человека. Именно в ней мы находим силы для поиска. Для меня процесс поиска – мучительный процесс, дающийся очень нелегко, потому что как только ты начинаешь думать, что понял нечто важное, как тут же выясняется, что ничего-то ты не понял и нужно опять начинать сначала.