Евгений Ланн - Диккенс
Новый роман… В начале января нового, 1843, года выходит первый выпуск. Мистеры Чепмен и Холл — как повезло этим счастливцам! — анонсируют ежемесячные выпуски «Жизни и приключений Мартина Чеззлуита».
Проходит неделя, другая, и в кабинете Диккенса появляется немногословный мистер Холл.
— Как идет продажа нашего романа? — встречает его вопросом Диккенс.
Мистер Холл бережно опускает свой костяк в знакомое кресло. Странно. Несмотря на преуспеяние фирмы, этот костяк не облекся в жировые покровы. Мистер Холл говорит:
— Начало романа превосходное, сэр.
Это не ответ. Но Диккенс уже научился не торопиться, беседуя на деловые темы. Он выжидает, и мистер Холл говорит:
— И нас удивляет, мистер Диккенс, что тираж еще не достиг двадцати тысяч экземпляров.
Ах, вот в чем дело!
— Может быть, еще рано подводить итоги, мистер Холл?
— Мы не думаем. В первые две недели «Никльби» разошелся в пятидесяти тысячах, «Лавка древностей» — в шестидесяти, а «Барнеби Радж» — почти в семидесяти…
— Чем же вы объясняете, мистер Холл, эти двадцать тысяч?
Мистер Холл пожимает плечами.
— По совести говоря, — продолжает Диккенс, — я тоже считаю, что начало романа мне удалось. Не потому ли пал тираж, что в минувшем году я не писал романа?
Мистер Холл издает звук, весьма неопределенный.
— Поживем, увидим, мистер Диккенс. Но, надо признать, старт неудачен.
Младший компаньон фирмы — большой знаток конских состязаний, и иногда в его речь проскальзывают спортивные термины.
Еще несколько слов о том, о сем, и мистер Холл удаляется.
— Нам не нравится эта цифра — двадцать тысяч, — говорит он на прощанье.
«Натурально, не нравится, — думает Диккенс, когда дверь за мистером Холлом закрывается. — Фирма уже привыкла к дождю гиней, который изливается на нее шестой год благодаря мистеру Диккенсу».
Но в самом деле, почему тираж первых ежемесячных выпусков «Мартина Чеззлуита» не поднимается выше двадцати тысяч?
Он пишет роман. Роман отличается от «Лавки древностей» и «Барнеби Раджа». Конечно, главные герои этих романов — трогательная малютка Нэлл и безгрешный Барнеби помогают читателю легко разобраться в том, что хорошо и что дурно. Но они — этого нельзя отрицать — редкие гости в нашей жизни. К тому же приключения их — в этом надо сознаться — не часто удастся наблюдать в жизни, да и других героев редко встретишь на улицах Лондона — например, горбуна Квилпа или папашу Барнеби. Очень занимательно изображать их черты, словно сам их видишь сквозь увеличительное стекло. Но читатель может вообразить, будто автор рисует не ту жизнь, какая его окружает, а любуется полетом своей фантазии, измышляет невероятные приключения, описывает поступки, которые столь же неправдоподобны, сколь необычны облики его героев…
Но читатель лишь тогда извлечет из книги всю пользу, в ней заключенную, когда решит, что только сегодня видел героев автора на улицах Лондона. Нет, они не должны походить на редких гостей в реальной жизни… И в «Лавке древностей», и в «Барнеби Радже» автор все же увлекся описанием приключений и поступков, не часто встречающихся в жизни. Быть может, не совсем не правы те, кто полагает, будто некоторые его герои в этих двух последних романах более фантастичны, чем хотелось бы автору… Ни «Пиквик» ни «Твист», ни «Никльби» не вызывали таких предположений.
Но сюжет романа должен быть увлекателен. Читателю надо посулить борьбу жестоких людей между собой.
Должно быть, в первом выпуске нового романа автор не преуспел, не внушил читателю, что борьба вокруг старого Мартина Чеззлуита приведет к кровавой развязке, которая всегда заманчива для читателя, как показывает опыт. Следует это внушить, решает Диккенс.
Он тщательно заплетает нити интриги. Борьба завязывается вокруг золота, старый Мартин Чеззлуит — богат.
Одним из участников этой борьбы надо сделать джентльмена, который бесспорно заслуживает эту честь. Странно: такие внимательные наблюдатели, как старики Фильдинг и Смоллет или лукавый Стерн, прошли мимо легиона соотечественников, наделенных в избытке свойствами мистера Пексниффа, Сета Пексниффа, архитектора. Писатели более молодые — например, миссис Эджуорт и миссис Остин — тоже не заметили мистера Пексниффа. Но этого джентльмена встретишь повсюду и везде. Во всяком случае Чарльз Диккенс узнает его и тогда, когда он пытается скрыть свое лицо.
Хмурые буквоеды, начетчики библии за двести лет до рождения мистера Пексниффа внедрили в сердца соотечественников отвращение к греху. Джентльмены, которым библия застила солнце, внушили соотечественникам необоримый ужас перед кознями дьявола, самообуздание и восхищение перед безгрешными менторами. Эти джентльмены могли быть довольны, — ужас перед кознями дьявола с течением лет проникал во все области общественной жизни соотечественника и во все закоулки его личной жизни. Но самонадеянные! учители жизни недооценили прельстительность искушения. Они открыли путь спасения и успокоились. Лакомые соблазны загромождали его, это очень скоро обнаружилось для соотечественников. А потому выход из такого затруднительного положения был один — для многочисленных джентльменов и леди. Этот выход — маска лицемера.
Мартин Чеззлуит, тяжелого нрава старик и самодур, поссорился уже со своим внуком, молодым Мартином, осмелившимся полюбить против его воли сироту Мэри Грэм, жившую у старика. Молодой Мартин поступил на службу к мистеру Пексниффу. Этот джентльмен успел познакомить читателя со своими свойствами и со своим планом женить старика Чеззлуита на одной из своих дочерей. Читатель уже успел, казалось бы, в жадном и мрачном Джонасе Чеззлуите, племяннике старика, заподозрить джентльмена, готового на все ради проклятого золота.
Диккенс решает отправить молодого Мартина в Америку. В апреле, в четвертом выпуске, он оповещает об этом читателя. Молодой Мартин вынужден покинуть службу у мистера Пексниффа, — этого требует дед, еще не простивший внуку его самовольства. Пусть молодой Мартин вместе со своим знакомым, Марком Тэпли, конюхом из харчевни, поедет в Америку.
Прекрасная идея. Теперь он обретает свободу действий. Он не обязан давать отчет о несравненных, по мнению американцев, достижениях самой демократической республики в мире. Он не станет описывать, изучать, рассуждать, делать выводы. Он покажет Америку такой, какой она возникает в его художественной памяти.
Если американцам не понравится эта Америка, ничего не поделаешь.
Но американцы никакого удовольствия не выразили, когда очередные выпуски достигли их страны. Чарльз Диккенс, как видно, не удовлетворился, оклеветав республику в своих «Американских заметках». Он убеждает своих соотечественников, что процветание великой демократии — мираж. И американский бизнес— мираж плюс мошенничество.
