Александр Филоник - Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)
Второй бой принял личный состав дивизиона майора С. Завесниц-кого. И тоже вышел победителем. Испытанием на прочность духа, стойкости, воинской доблести стал бой дивизиона подполковника То-локонникова В.М. Участник войны, самый опытный командир, «батя» — называли его подчиненные. Дивизион вместе с другими был в засаде. В этот день израильские летчики, видимо, хотели проучить наших. Был организован массированный налет на группировку по всем правилам военной науки. Полетели бомбы на ложные позиции. Первым открыл огонь В. Толоконников. На дивизион, как стервятники, набросились 24 самолета, все — на бреющем. Смотреть со стороны — страх берет. А дивизион стоял как Брестская крепость в годы Великой Отечественной.
Ракетами дивизиона и снарядами «Шилок» сбито два самолета, один подбит. На позицию летят НУРСЫ, падают бомбы замедленного действия. Вышел из строя антенный пост — глаза дивизиона. Лейтенант С.Сумин вскочил на площадку и стал голосом давать координаты приближающихся целей. Там и застал его очередной снаряд. Геройски погиб Сережа. В Прибалтике у него осталась жена Валентина и сын Сергей, который так и не увидел отца. Знаю, что он окончил Калининградское военно-морское училище. Куда судьба его забросила сегодня? В Ярославском высшем зе-нитно-ракетном училище, которое окончил Сергей, высоко чтят его память. В музее училища есть экспозиция, посвященная ему. Ежегодно на приз лейтенанта С.П.Сумина проводится лыжный кросс. В книге Верхневолжского издательства «Границы неба пристально хранить» (1987 г.) есть очерк о Сергее Сумине.
В ходе боя во время перезаряжания пусковой установки от прямого попадания снаряда произошел взрыв ракеты. Погиб весь пусковой расчет. Братья Довганюк, Дибижа, Наку, Мамедов, Забуга, Диден-ко. Братья были в разных расчетах. Не удержался Иван, выскочил из укрытия, чтобы помочь Николаю во время заряжания. Так вместе и пали смертью храбрых два брата из села Сопова Ивано-Франковской области. Вместе с ними полетели цинковые гробы с обгоревшими героями в Молдавию, Азербайджан, на Украину, в Белоруссию. Склоним головы перед прахом этих молодых ребят.
Дивизион выиграл бой. Автор этих строк выводил дивизион с позиции и провел с личным составом несколько суток. Люди смотрели смерти в глаза, потеряли своих товарищей. Но уныния, упадка духа не было. Там, вдали от Родины, в боевых условиях я убедился и сегодня, по прошествии многих лет, смею утверждать — Велик наш солдат в делах, поступках, Главное, чтобы он понял — за что воюет, цели и задачи, сердцем проникся ими и тогда он непобедим. Не надо клеветать на армию. Надо смотреть в корень и искать подлинные причины сегодняшних трудностей.
Память хранит возвращение в Николаев. Встречал первый заместитель командующего Армией генерал Бочков Б.В. Махнув на запреты врачей, требовавших соблюдения карантина, он повез нас в гостиницу, где был накрыт богатый русский стол с водкой, селедкой и черным хлебом.
Потом были приемы в ЦК ВЛКСМ, бюро Главпура, в Военном совете Армии. Новые назначения. Я попал служить в далекий северный Норильск. Такая наша военная судьба.
На этом надо бы поставить точку. Но не могу не сказать еще об одном. В феврале 1995 года, нас, небольшую группу «египтян», принял Военный совет войск ПВО. Говорилось об использовании приобретенного боевого опыта, о героизме, о традициях, о внимании к ветеранам, о том, что история не только учит, но и мстит тем, кто не делает выводов из ее уроков.
Когда я поставил под этим рассказом свою подпись и отдал его в печать, меня не покидало чувство вины и недосказанности. Внутренний голос постоянно твердил: «Ты ничего не написал о тех, кто провожал и ждал. О женах и подругах. О них в литературе немало написано. Но если учесть их подвижническое мужество, преданность мужьям и их делу и то, что им пришлось испытать, то становится очевидным, что наши близкие и подруги заслуживают гораздо большего.
Видимо, надо на себе испытать все, что чувствует та, которая провожает своего мужа на военную службу, постоянно собирает на полеты, боевое дежурство, на ученья, полигоны, и не знает, когда и с чем он вернется домой. Надо испытать то постоянное чувство тревоги за судьбу близкого человека, разделить с ним все невзгоды военной службы, чтобы достоверно написать об этом, да и иметь право на это.
Можно только предполагать, что испытывали жены, отправляя мужей для выполнения интернационального долга в Афганистан, во Вьетнам, Корею, Сирию, Египет, Кубу и другие страны, где они были участниками необъявленных войн. Это томительное ожидание весточки, тревожное чувство при изъятии почты из ящика, вздрагивание при каждом телефонном звонке или стуке в дверь. Это подробные ответные послания, которые приходилось писать после утомительного рабочего дня и не менее хлопотливого вечера, уже после того, когда дети улягутся спать.
Про себя скажу — ждал писем. И все они приходили, проникнутые любовью, теплом и бодростью, несмотря на печали и неприятности, временами возникающие в доме. Кто-то зло «пошутил», хвастаясь своей осведомленностью. Есть такие, к сожалению, люди. Под большим секретом передали жене новость: муж угодил под бомбежку… и пошли слухи. С женой удар, свалил паралич. Не знаю, чем бы это закончилось, если б не вмешался командарм, и если б не оказалась рядом с женой и дочерью мать жены Лидия Александровна. Обо всем этом я узнал уже после приезда домой. В письмах об этом ни слова.
Кстати, меня дважды так «хоронили». Однажды в Норильске командир дивизии звонит жене домой и спрашивает:
«Что делаешь? Сядь и успокойся. Два дня не можем найти мужа. Вылетел на вертолете с о. Голымянный, так и пропал». И это называется «успокойся». Два дня с тяжелым чувством и с мрачными мыслями ждала супруга весточки, пока не сообщили: жив и невредим. А было все просто. На вертолете облетывали радиолокационные роты и из-за непогоды вынуждены были сесть около охотничьего домика, с которым, естественно, не было связи.
Но вернемся к делам египетским. Знаю по себе, как поднимали настроение, выводили из оцепенения письма от жены, родных и близких. Недавно узнал, как одного из нынешних генералов (по этическим соображениям фамилию не называю) буквально подняли на ноги письма жены, когда он серьезно заболел и попал в госпиталь. А когда один из командиров подразделения получил письмо, в котором сообщалось, что жена родила сына, у него появилось такое естественное желание повидаться с ним, жажда к жизни, что едва удалось уговорить его не делать глупостей и идти, что называется на службу, на канал.
Были жены, которые изменяли, даже связывали свою судьбу с другими мужчинами, но это единичные случаи. Но никто из них не решался открыто написать об этом. Мужчины, не берусь судить обо всех, тоже не давали повода женам усомниться в их верности. Причин для этого было много. И высокая нравственность, и боязнь начальства, и стеснение товарищей, и отсутствие контактов, и изнуряющие, изматывающие физические и психологические нагрузки. Более того, мужчины, как правило, скупые на слова о своих чувствах, не стеснялись излагать их в письмах. Словом, смею утверждать, что длительное пребывание мужа в командировке может не только расстроить, но и укрепить семью, хотя кое-кто со мной может и не согласиться.
