Аллен Даллес - Тайная капитуляция
У штаба Вольфа во дворце герцога Пистойского немецкая охрана проводила их автомобиль по подъездной дорожке. Гаверниц и Райен прибыли в салон, зарезервированный для высшего начальства, как раз вовремя, чтобы успеть к послеобеденному кофе.
Они начали объезд этого участка с визита на квартиру Уолли на третьем этаже. «Уолли был одет в серый, в полоску, двубортный пиджак, который был ему велик и который он носил на протяжении трех недель, и красную полосатую рубашку, а на шее болтался незатянутый новенький галстук. Шифровальные книги и рация размещались на угловом столе, антенна, зацепленная за крышу, была натянута наискосок через комнату. Из окон можно было увидеть соседний дом, разрушенный при бомбардировке 29 апреля, когда Уолли в ярости радировал, что эсэсовцы обозлены. На двери его комнаты, смежной с ванной Вольфа, еще болтался плакатик: «Допуск только по специальному разрешению обергруппенфюрера (т. е. Вольфа)!»
Затем их отвезли на командный пункт Витингофа, построенный внутри горы и имеющий целую систему туннелей и бункеров и где проходили решающие и почти трагические события ночи с 1-го на 2 мая. Райен и Гаверниц фотографировались с Витингофом, Вольфом, Рёттигером, Дольманом, Веннером и Ниссеном. На снимках все они легко держатся и улыбаются.
Во время этого визита Гаверница и Райена привезли в тирольскую деревню, где Вольф хранил значительную часть сокровищ из флорентийских галерей Уффици и Питти. Его последней мерой по защите произведений искусства от военных напастей и разграбления было игнорирование приказа Гиммлера от декабря прошлого года переправить их в Австрию, на территорию, не подконтрольную Вольфу. Он отговорился тем, что у него недостаточно бензина для транспортировки.
Вольф одолжил Райену и Гаверницу свой автомобиль с шофером, и два американца были вынуждены убеждать шофера не надевать эсэсовскую форму во время этой поездки. В Сан-Леонарде, в маленьком провинциальном здании суда, охраняемом двумя-тремя солдатами американской 10-й горной дивизии, Гаверницу и Райену продемонстрировали самое фантастическое зрелище из всего ими виденного. Во всех комнатах этого малоприятного тесного оштукатуренного здания были собраны величайшие сокровища мирового искусства стоимостью буквально в миллионы и миллионы долларов, картины Рафаэля, Боттичелли, Кранаха, Рубенса, Беллини, Тинторетто, прислоненные к стенам, как карточные столы в чулане, а также несколько скульптур Микеланджело и Донателло.
Райен и Гаверниц, по возвращении в Больцано, немедленно связались с подразделением американской 5-й армии, отвечающем за защиту произведений искусства, которое и занялось проблемой возвращения картин во Флоренцию[28].
Кроме того, коллекция монет короля Италии стоимостью во многие миллионы долларов, которую Вольф хранил в подвале дворца в Больцано, была возвращена Риму, которому она принадлежала.
12 мая Райен и Гаверниц покинули Больцано. На следующий день, в воскресенье, Вольф устроил многолюдную вечеринку для сослуживцев по случаю своего сорокапятилетия. Пили шампанское. Гости стояли на лужайке возле дворца с бокалами в руках, словно это восхитительное событие могло длиться вечно. Так они стояли там, когда раздался громкий рев с мостовых Больцано. Вскоре конвой из 2,5-тонных грузовиков, принадлежащих 38-й дивизии американской 5-й армии, выстроился вокруг Дворца и на дворе, и немцы, высшие и низшие чины, армейцы и эсэсовцы, были погружены на машины. Затем на этих грузовиках их отвезли в лагерь для военнопленных в Модене. Во владение вступили войска союзников.
Война со стрельбой на этом фронте утихла, но на повестку дня встали трудные задачи возрождения разрушенного, назначения наказаний за прошлое и восстановления мира для будущего.
Эпилог
Весной 1965 г. Гаверниц предложил организовать встречу союзных и швейцарских участников операции «Восход» в Асконе, в том самом месте, где представители фельдмаршала Александера встретились с генералом Вольфом двадцать лет назад. Датой, которую он предложил для встречи, была годовщина капитуляции, 2 мая. К сожалению, не у всех нас, разбросанных по пяти странам, была возможность собраться в этот день. В конце концов генерал Лемницер, Гаверниц и я, с некоторыми членами наших семей, встретились в Асконе в середине июня. Макс Вайбель жил неподалеку, и кое-кому из нас удалось с ним повидаться.
Это была возможность не только для воспоминаний о событиях двадцатилетней давности, но также и для того, чтобы представить, чего добилась операция «Восход» и какие уроки мы из этого извлекли. Кроме того, мы обменялись рассказами о том, что впоследствии случилось с людьми с обеих сторон, которые в завершающие месяцы великой войны нежданно-негаданно объединились в своих уникальных усилиях по достижению мира.
Карьера некоторых военных участников со стороны союзников хорошо известна. Фельдмаршал Александер вскоре после войны стал генерал-губернатором Канады, а по возвращении в Англию в 1952 г. был назначен министром обороны. В это же самое время ему был пожалован титул графа, и он стал виконтом Александером Тунисским. Генерал Эйри, после четырех лет исполнения обязанностей военного губернатора Триеста и недолгого пребывания в штаб-квартире SHAPE в Париже, стал британским командором в Гонконге. По уходе в отставку в 1954 г. он был пожалован в рыцарское звание.
Генерал Лемницер, чья вера в цели «Восхода» и спокойная дипломатия в огромной мере помогли в объединении усилий союзников в этом предприятии, несмотря на препятствия со стороны Сталина, стал верховным главнокомандующим силами НАТО в Европе как раз во время нашей встречи в Асконе. В предшествующие годы он был командующим в Корее, стал начальником штаба армии США, а затем председателем Объединенного комитета начальников штабов. Макс Вайбель тем временем добрался до одного из высших постов в швейцарской армии и в послевоенные годы полностью посвятил себя ее модернизации. Он был назначен на пост начальника пехоты со званием Oberstdivisionar, что соответствует генерал-майору в нашей армии.
Из гражданских, участвовавших в «Восходе», двое умерли: барон Парильи в 1954 г. и профессор Гусман вскоре после нашей встречи в 1965 г.
Я расстался с юридической практикой. Отозван от нее я был президентом Трумэном, в 1947 г., когда наше правительство начало серьезное планирование своих послевоенных разведывательных операций. Я согласился стать консультантом на недолгое время, но скоро втянулся в это дело, в 1953 г. стал директором Центральной разведки и служил там до 1961 г., пока не вернулся к частной жизни.
После войны Гаверниц работал вместе со мной в Берлине во время первых месяцев оккупации города союзниками. Со своим глубоким знанием ситуации в Германии и благодаря личным связям с ведущими членами германского антинацистского Сопротивления он оказал неоценимые услуги оккупационным властям США в трудный послевоенный период, когда они старались выискивать немцев, с которыми союзники могли сотрудничать в построении нового режима для Германии. В 1946 г. Гаверниц вернулся к частной жизни и вскоре, в сотрудничестве со своим другом Фабианом фон Шлабрендорфом – тем самым, который в 1943 г. подложил бомбу с часовым механизмом в самолет фюрера на Восточном фронте (к несчастью, она не взорвалась), – он опубликовал один из первых рассказов о немецком антинацистском Сопротивлении и об этом инциденте с бомбой, «Они почти убили Гитлера». В последующие годы он занимался собственным бизнесом в Европе и Южной Америке.
