Вильгельм Маршалль - Война на море. Внимание рейдеры!
На рубеже XIX и XX столетий лорд Джеймс Брюс, английский историк и дипломат, составил следующее лирическое описание города, некогда основанного Яном ван Рибеком: «Уже в нескольких часах пути от Кейптауна путешественник может увидеть мрачные серые горы, возвышающиеся над побережьем к востоку от города. Они придают ему внушительный вид и защищают со стороны моря, чего совсем не ожидаешь увидеть в столице Южной Африки. Эти вершины ставят город в один ряд с Гибралтаром и Константинополем, Бомбеем и Сан-Франциско. Совсем рядом с городом, растянувшимся вдоль побережья, возвышается на 3600 футов величественная масса Столовой горы. Ее крутые склоны окаймляют обрывы, достигающие высоты 1000 футов, а с правой и левой сторон — отдельные довольно значительные горные пики. Великолепная панорама залива, лежащего внизу, громоздящиеся кругом скалы и романтические горные вершины вместе образуют пейзаж, который не может забыть ни один человек, увидевший его хотя бы раз в жизни».
Увиденное благородным лордом в самом южном населенном пункте Африки к августу 1940 года не претерпело никаких изменений по сравнению с началом века. Впечатляющий пейзаж не изменился, и Кейптауну вновь выпала роль важного пункта морского маршрута на Восток. Вступление Италии в войну закрыло Средиземное море для кораблей союзников, и теперь им приходилось идти длинным путем мимо мыса Доброй Надежды. Теперь торговые корабли нескончаемым потоком устремлялись в гавань Кейптауна, для того чтобы пополнить свои запасы продовольствия, угля и пресной воды. Немаловажным было и то обстоятельство, что такие остановки давали экипажам кораблей короткую передышку от кошмара войны, бушевавшей в Северной Атлантике.
«Дюнкеркское чудо», как назвал это событие Черчилль, позволило спасти почти 350 тысяч английских и французских солдат, но им пришлось бросить на берегу практически все свое снаряжение: 2300 орудий, 82 000 единиц транспортных средств, 8000 пулеметов, 400 противотанковых ружей, 90 000 винтовок и 7000 тонн снаряжения. Все это было безвозвратно утеряно. Британии теперь грозило вторжение противника на ее территорию, и это при том, что состояние обороны страны оставляло желать много лучшего. Гитлер был преисполнен уверенности в собственных силах после того, как ему довелось наблюдать победный марш своих войск мимо Триумфальной арки и по Елисейским полям Парижа. Поэтому он назначил начало операции «Морской лев» на 21 сентября.
Теперь само существование Англии, как никогда ранее, зависело от торговых кораблей, доставлявших оружие и военное снаряжение из Америки, продовольствие из колоний и доминионов, нефть из Персидского залива. Падение Франции оказалось особенно тяжелым ударом именно для английского военно-морского флота, поскольку он лишился поддержки французских эсминцев и эскортных кораблей. В то же время итальянский подводный флот в количестве 118 субмарин начал войну против союзных конвоев. Конечно, итальянцам было далеко до подводных асов Деница, но все же резкое количественное превосходство подводного флота стран «оси» начинало сказываться. За два месяца при изменившихся условиях — июнь и июль 1940 года — тоннаж потопленных торговых кораблей союзников составил почти полмиллиона тонн. Эта практически безнаказанная бойня продолжалась и в августе, когда немцы топили по три корабля в день. Сотни моряков торговых судов находили свою смерть в холодных водах Атлантики.
Кейптаун, впрочем, находился в стороне от этих драматических событий, и жители его наслаждались безмятежным покоем под сенью Столовой горы. Он оставался тихой гаванью, столь же спокойной, как и 190 лет назад, когда Ян ван Рибек впервые высадился на этом берегу. Южная Африка вступила в войну, но настоящая война, шедшая в северном полушарии, едва ли как-то отражалась на жизни ее населения. Кейптаун был по-прежнему ярко освещен в ночное время, в магазинах продавали предметы роскоши, давно забытые в Англии, в ресторанах по-прежнему подавали антрекоты и омаров, а спиртное можно было купить свободно. Более того, белое население Кейптауна встречало моряков торговых кораблей союзников, как героев. После ужасов войны Кейптаун представал в качестве места, где можно было получить столь необходимые отдых и передышку. Здесь моряки, чьи нервы были натянуты до предела, могли, наконец, немного расслабиться. Вероятно, подобные чувства испытывали и 36 моряков экипажа танкера «Бритиш Коммандер», когда 19 августа 1940 года это судно вошло в Столовую бухту. Танкер отплыл из Фалмута в конце июля, направляясь в Абадан с пустыми трюмами. Позади оставалась Англия, напрягавшая все свои немногочисленные на тот момент силы, готовясь к отражению ожидавшегося вражеского вторжения и уже подвергавшаяся массированным воздушным налетам. Продовольственное снабжение строго рационировалось, моральный дух населения падал, и, несмотря на солнечные летние дни, по всей стране царило уныние.
«Бритиш Коммандер», капитаном которого был Дж. Торнтон, присоединился к направлявшемуся в Гибралтар конвою с довольно слабым эскортом. Пять дней конвой шел вперед, подвергаясь постоянной опасности быть атакованным подводными лодками противника или вражескими дальними бомбардировщиками, действовавшими со своих новых баз на западе Франции. У входа в Гибралтарский пролив танкер отделился от конвоя и продолжил свой путь в южном направлении в одиночку.
«Бритиш Коммандер» водоизмещением 6900 тонн, спущенный на воду в 1922 году, уже немало испытал за это время и редко когда был способен развить ход в 10 узлов, да и то в этом случае старые турбины корабля работали на опасном пределе. На первый взгляд, вооружение судна могло показаться вполне достаточным для торгового корабля. Оно состояло из 102-мм противолодочного орудия, 12-фунтовых глубинных бомб и нескольких тяжелых пулеметов. В соответствии с положениями Женевской конвенции, и орудие, и глубинные бомбы размещались на корме корабля, так что могли использоваться только для обороны.
Горькая правда заключалась в том, что все это вооружение было старше самого судна и обслуживалось членами экипажа, которые имели опыт обращения с подобным оружием лишь в рамках однодневного курса, спешно проведенного во время стоянки в порту. Единственным профессиональным военным на борту являлся сержант, направленный на корабль из королевских ВМС. Он делал все, что мог, чтобы довести подготовку артиллеристов танкера до должного уровня. Однако ему приходилось иметь дело с людьми, которые, при всем их энтузиазме, были заняты и другими делами — в основном содержанием судна в должном порядке. Да и снарядов для учебных стрельб явно не хватало. Словом, боеспособность «Бритиш Коммандера» не шла ни в какое сравнение с боеспособностью любого немецкого военного корабля.
