Марина Арзаканян - Великий де Голль. «Франция – это я!»
Вместе с прозой постоянной спутницей жизни де Голля была поэзия. Он обращался к современным поэтам, но все чаще возвращался к старым, любимым с молодости. Ему нравилось переписать знакомые стихи в свой дневник. Среди них есть такое четверостишие Бодлера:
Car c’est vraiment, Seigneur, le meilleur témoignage
Que nous puissions donner de notre dignité
Que cet ardent sanglot qui roule d’âge en âge
Et vient mourir au bord de votre éternité!{541}
Творец! Вот лучшее от века указанье,
Что в нас святой огонь не может не гореть,
Что наше горькое, безумное рыданье
У брега вечности лишь может замереть![52]
Душевное умиротворение президенту приносило общение с природой. Когда он находился в Коломбэ, то после завтрака обязательно, в любую погоду выходил из дома на пятнадцать минут и обходил лесопарк Буассери. После обеда де Голль брал свою трость и отправлялся на длительную прогулку в окрестный лес.
Коломбэ было окружено древними лесами. Генерал часто говорил, что в них две тысячи лет назад мятежные галлы скрывались от римлян. Он мог часами бродить среди деревьев один или с сыном. Де Голль считал, что лес излучает спокойствие и побуждает к созерцанию и размышлению. Ему нравилось отдыхать, сидя на поваленном стволе, вытянув перед собой ноги. Президент молча наблюдал, как прозрачная душа природы трепещет при дуновении легкого ветерка. Вокруг безмолвие, которое тревожит лишь тихий гул от покачивания веток грабов и ёлок. Изредка оно прерывается птичьим щебетом или шорохом от шагов проходящего зверя. Насладившись красотой леса, президент Франции отправлялся в свой уютный дом, поддевая тростью зеленые шапочки мха, облепившие пеньки.
Хороши были парк Буассери и леса вокруг Коломбэ осенью, в своем пунцово-желтом убранстве. По выходным дням де Голль любил вместе с сыном отправиться за грибами{542}. С каким удовольствием они возвращались домой с полными корзинами!
Гулять по сельской местности президент не любил. Но однажды, в 1960 году, он отправился по направлению к городку Бар-сюр-Об, чтобы посмотреть, как проходит ежегодная велосипедная гонка «Тур де Франс». Де Голль пришел вовремя и остановился у обочины. Велосипедисты увидели его высокую фигуру издалека. Лидер гонки даже на мгновение остановился, чтобы поприветствовать президента{543}. В Париже генерал не посещал спортивных состязаний, но на финале кубка Франции по футболу все-таки несколько раз присутствовал.
Де Голль до конца своих дней оставался правоверным католиком. Общение с Всевышним всегда было частью его жизни. Он полагал, что только «Бог как единственная высшая инстанция имел право судить его»{544}. В Коломбэ президент всегда посещал мессу. В Париже, в Елисейском дворце по просьбе генерала обустроили маленькую молельню, в которую он приходил каждый день. Генерал постоянно исповедовался и причащался. Он отдавал предпочтение молитве из «Приношения даров» – «О, Святой Отец, всемогущий и вечный Бог, примите эту беспорочную жертву. Такой недостойный, как я, приносит ее вам, мой Боже истинный и всемогущий, за все мои грехи, прегрешения и оплошности и за всех ныне живущих и за тех, кто был до нас и почил в мире и за всеобщее спасение»{545}.
Баллотировка
Новый, 1964 год начался для Франции со знаменательного дипломатического события. Президент объявил о признании его страной Китайской Народной Республики. В январе два государства установили дипломатические отношения.
Де Голль считал, что Франция должна заявлять о себе и распространять свое влияние во всех регионах мира. К Восточной Азии и в первую очередь к Китаю внимание генерала было приковано давно. «Китай – нечто грандиозное», «самая большая страна», «колоссальный рынок», – говорил он{546}. Как только эта огромная восточная держава освободилась от влияния Советского Союза, де Голль сразу взял курс на сближение с ней. Китайцы откликнулись, и сотрудничество началось.
Юго-Восточную Азию, бывшие колонии Франции на Индокитайском полуострове, генерал тоже хотел видеть вовлеченными в сферу интересов своей страны. Но обстановка там была сложной из-за американского военного присутствия. Против него выступали и де Голль, и некоторые лидеры стран региона, например король Камбоджи Нородом Сианук. В июне 1964 года президент Франции принял его в Париже. Вьетнамская тема активно обсуждалась на переговорах. Генерал и Нородом Сианук выступили за созыв международной конференции по урегулированию все разраставшегося конфликта. Но американцы воспротивились этому. К мнению президента Франции они прислушиваться не желали. А между тем он совершенно верно предсказывал: «Они шаг за шагом будут увязать в бездонной политической трясине», «американцы уже не выпутаются, они идут к катастрофе»{547}.
В Европе успешно развивались отношения Франции с Западной Германией. Аденауэра на посту канцлера сменил Людвиг Эрхард. Де Голль сразу пригласил его в Париж в феврале 1964 года и беседовал с ним о дальнейшем сотрудничестве. В июле генерал осуществил в сопровождении девяти министров своего правительства ответный, официальный визит в Бонн.
В 1964 году президент впервые посетил Латинскую Америку. В марте он летал в Мексику и возвратился в Париж через французские владения в Западном полушарии – Гайану, Гваделупу и Мартинику.
В сентябре – октябре де Голль более месяца путешествовал по странам Южной Америки. В канун отъезда он написал бывшему премьер-министру Мишелю Дебре: «Я отправляюсь в Латинскую Америку без четкой программы, как-то инстинктивно. И все-таки, может быть, это важно»{548}. Но генерал говорил и другое: «Латинская Америка ненавидит американцев. Она страстно желает освободиться от их гегемонии… Вот такую карту можно прекрасно разыграть»{549}. Президент Франции не преминул это сделать. Ему было явно приятно встретиться на южноамериканской земле с единомышленниками.
Де Голль проехал десять государств – Венесуэлу, Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию, Чили, Аргентину, Парагвай, Уругвай и Бразилию. Генерал часто переправлялся из страны в страну океаном, на французском крейсере «Кольбер». Повсюду ему оказывали очень теплый прием. Он получил от путешествия большое удовольствие.
По возвращении президент сказал: «Поездка была полезной. Она показала, что нации утверждаются и уже не всегда будут готовы отдавать свой суверенитет в руки двух супердержав. Они начинают понимать, что нужно сопротивляться. Таковы Мексика, Бразилия, Аргентина, Чили. Они это чувствуют, хотя пока боятся высказаться в полный голос. Призвание Франции – осуществлять свое влияние и способствовать такому движению. Настанет день, и страны, неприязненно относящиеся к господству двух гигантов, поднимутся, чтобы защитить собственную независимость. И этот день будет наш»{550}.
