Юрий Владимиров - Война солдата-зенитчика: от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942
Вскоре лейтенант Кирпичев пришел проверить готовность к бою нашего зенитного пулемета на грузовике ЗИС. Выполнив эту работу очень быстро и, по существу, чисто формально, он неожиданно отвел меня с собой далеко в сторону от товарищей и тайком от них по-дружески сообщил плохую весть, одновременно попросив, чтобы я пока о ней никому не говорил. Он сказал, что при разговоре с Сахаровым танкисты заявили командиру батареи, что будто бы получен приказ о прекращении дальнейшего наступления на немцев на нашем участке фронта и о переходе войск исключительно к оборонительным боям, так как якобы глубоко в тылу 6-й армии оказались немецкие танки. Возможно, нам придется отступать, чтобы не попасть во вражеское окружение. Я поблагодарил командира за особое внимание ко мне и обещал молчать об услышанном.
Скоро мимо батареи начали проходить группы легко раненных, направлявшихся в тыл самостоятельно или в сопровождении кого-либо. Проехали над балкой севернее места расположения батареи и несколько автомашин с тяжело раненными бойцами и командирами.
После 14 часов дня я, стоя на кузове грузовика ЗИС рядом с пулеметом и ожидая появления полевой кухни с обедом, поглядел на юго-запад и увидел вдалеке, что туда, в тыл, форсировав обратно реку Берестовая, движется большая колонна танков и другой техники. (По-видимому, это был 23-й танковый корпус, наступавший раньше слева от нас на северо-запад и который сегодня высшее командование решило немедленно перебросить на помощь войскам Южного фронта. Об этом мне стало известно совсем недавно из соответствующих литературных источников.) Появление этих танков на горизонте тут же привело меня и моих коллег к мысли, что самолеты неприятеля вот-вот засекут их и начнут охоту за ними, и поэтому нам, зенитчикам, следует немедленно приготовиться к отражению атак авиации. И действительно, самолеты не заставили себя долго ждать: в небе возникла эскадрилья пикирующих бомбардировщиков-штурмовиков, сопровождаемая, как всегда, страшным воем сирен. Как и в прошедшие сутки, истребителей с ними не было, так как наши самолеты того же назначения, которые могли бы на небе противостоять вражеской авиации всех видов, давно уже не летали.
Оба зенитных орудия и пулемет, который теперь обслуживал и я в качестве помощника наводчика и подавателя лент с патронами, без промедления открыли по целям огонь. Однако стрельба не дала положительного результата. Сначала самолеты, как и вчера, не трогая нас, спокойно пролетели вперед. Но на обратном пути, видимо где-то уже почти полностью отбомбившись и отстрелявшись, принялись с оставшимся боекомплектом за нас, а также за стоявшие недалеко автомашины и два ремонтируемых танка. Сделав на небе пару разворотов, они дали по нам несколько пулеметных очередей и побросали вокруг как попало небольшие бомбы.
Командиры и бойцы батареи, непосредственно не занятые стрельбой, быстро укрылись в это время в окопах, а остальные, и я в их числе, не обращая внимания на свист пуль и падавшие рядом осколки от бомб, продолжили стрельбу. Особенно хорошо постреляла пушка второго взвода, над которой «колдовал» первым наводчиком мой земляк и соплеменник старший сержант Василий Алексеев. Наверное, в значительной мере благодаря Василию, к великой радости всех нас, один из пикирующих бомбардировщиков загорелся в воздухе и где-то впереди рухнул на землю, подняв огромный столб пламени и дыма. Однако кто был конкретным исполнителем этого события, сказать было невозможно.
Самолеты полностью разбили пару не принадлежавших нам автомашин, убив или ранив их водителей, повредили машину медсанчасти и ранили несколько других лиц, не сумевших вовремя и надежно укрыться от пуль и осколков бомб. Легко была повреждена одна наша английская автомашина «Бедфорд», тянувшая за собой пушку, и совсем не пострадали оба ремонтировавшихся танка.
Очень плохим последствием налета авиации противника оказалось для всей зенитной батареи то, что уничтожило бомбами подъезжавшую к нам полевую кухню вместе с грузовиком ГАЗ. Из-за этого, конечно, в этот день весь личный состав батареи остался без более или менее сытных горячих обеда и ужина. А многих бойцов, кроме того, очень огорчил тот факт, что на кузове разбитого грузовика находился и пропал бидон с водкой. К счастью, водитель той автомашины и повара, успевшие при появлении самолетов укрыться, не пострадали.
Между прочим, весь этот период, несмотря на получаемое совсем недостаточное и плохое питание, я не чувствовал себя голодным, потерял аппетит и даже имел отвращение к любой пище, в то время как мои коллеги только и думали о том, чтобы досыта наесться. Мне чаще всего хотелось пить, жажда мучила постоянно. И вероятно, причиной этому было то, что я принимал ежедневно вечерами хинин из-за заболевания малярией. В результате с каждым днем я слабел и слабел физически, но как-то все же держался на ногах.
О несчастье с полевой кухней нам сообщил подошедший проведать своего подопечного мальчика Леню старшина Ермаков. Он дополнительно заявил, что теперь всему личному составу батареи в лучшем случае только до завтра придется питаться сухим пайком. И поскольку в этот момент уже давно прошло обеденное время, мои коллеги-пулеметчики вытащили каждый из своих вещевых мешков вяленую рыбину, два-три сухаря, несколько кусочков сахара и закусили ими, запив съеденное водой из стеклянных фляг. Я же, совсем не имевший желания есть, ограничился тем, что выпил лишь глоток воды из собственной фляги, подвешенной за спиной на поясном ремне. А напиться досыта, несмотря на большую жажду, не решился, так как питьевую воду надо было экономить, поскольку поблизости ее трудно было найти и набрать во флягу.
Примерно часам к трем с половиной дня над нашей балкой начали двигаться на восток другие уцелевшие в боях танки нашей, 199-й, и 198-й отдельных танковых бригад, которые накануне тоже переехали обратно реку Берестовая.
Танки вместе с мотострелковыми батальонами покинули передовую линию фронта, оставив ее полностью в распоряжении пехотных частей. Между танками двигалось и множество разных автомашин с прицепленными к ним орудиями и без них, а также редко – мотоциклы.
Теперь, по логике, и нашей батарее предстояло немедленно сняться с позиций и последовать за танками 199-й отдельной танковой бригады, так как мы входили в ее состав, но, по-видимому, нам приказа об этом еще не было. Опять можно было ожидать налета вражеской авиации, но пока все шло спокойно.
Вдруг к ремонтировавшимся двум танкам у берега речки в балке подъехала грузовая автомашина ГАЗ, на открытом кузове которой сидели на двух скамейках несколько красноармейцев с винтовками, а между ними – человек без оружия. К этой машине стала собираться большая толпа. Нам стало интересно, почему же это происходит. Старший сержант Чиж попросил меня присоединиться к той толпе, узнать, в чем там дело. Я быстренько прибежал туда и увидел, что на машине находятся двое часовых и охраняемый ими человек, оказавшийся… пленным немецким солдатом. Он был молоденьким, примерно моего возраста, но несколько выше меня по росту и, как я, тоже худеньким. На нем был такой же мундир, как и у того погибшего немецкого солдата, тело которого мы видели 13 мая.
