Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2
Некто П. Назаров – крестьянин, забритый в солдаты сразу после начала войны, то есть на волне всячески раздуваемого патриотизма, – свидетельствовал, что никто в его деревне служить не хотел.
После всего сказанного кажутся смешными слова историка Троицкого о том, будто «общенациональный подъем народных масс, выступивших на защиту Отечества, стал главной причиной победы России в войне 1812 года». Не менее смешно, чем фраза академика Пичета: «Великий завоеватель столкнулся с великим народом и был разбит».
Все величие этого тупого, забитого, рабского народа мы только что имели возможность оценить. А вот как выглядела хваленая народная война в предельно честном описании Тарле: «Крестьяне собирались небольшими группами, ловили отстающих французов и беспощадно избивали их».
Несчастный Тарле в книге «Нашествие Наполеона» должен был описать партизанскую войну; он честно старался выполнить заказ партии, пространно рассуждая про «чувство обиды за терзаемую родину», «жажду мести за уничтоженную и разграбленную Москву» (которую сами же русские и уничтожили!), про «неслыханные ужасы нашествия, желание отстоять Россию и изгнать дерзкого и жестокого…» Но потом все-таки проболтался: никакой массовой народной войны не было:
«В России крестьяне никогда не составляли целых больших отрядов, как это было в Испании, где случалось так, что крестьяне без помощи испанской армии сами окружали и принуждали к сдаче французские батальоны…» – признался Тарле и даже весьма смешно попытался оправдать это (Курсив мой. – А. Н): «Французы видели, что если в России против них не ведется та самая народная борьба, как в Испании, то это прежде всего потому, что испанская армия была вконец уничтожена Наполеоном и были долгие месяцы, когда только крестьяне-добровольцы и могли сражаться. А в России ни одного дня не было такого, когда была бы совсем уничтожена русская армия. И народное чувство ненависти к завоевателю и желание выгнать его из России могли проявляться организованнее всего в рядах регулярной армии».
Оцените логику! Крестьяне, мол, знали: где-то там существует русская армия, вот пусть она и разбирается с оккупантами, а наше дело маленькое. Вот если бы нам донесли, что армии нет, мы бы, конечно, тут же сорганизовались, как наши коллеги по дикости в Испании. А так – ну его к черту, лишние хлопоты, патриотизм какой-то.
А для подтверждения легенды о народной войне грамотный историк Тарле не стесняется приводить легенды типа истории с некоей «партизанкой» Прасковьей, которая одна напала с вилами на шестерых до зубов вооруженных французов, троих из них убила, а троих обратила в бегство. Думаю, окажись три-четыре таких Прасковьи у Кутузова, он бы битву под Бородином легко выиграл.
Конечно, отдельные всплески нелепого патриотизма действительно отмечались среди мужиков, иные из которых рвались воевать с «антихристом». Эти настроения вызывали у русских дворян приступы слюнявого изумления, которое выражалось во фразах барынь, со слезой говоривших: «Лучше нашего народа нет!» Конечно, нет, барыня!.. Что может быть лучше, когда раб, которого вчера на конюшне до полусмерти выпороли, сегодня выказывает желание бесплатно сдохнуть за своих хозяев?..
Итак, с народом разобрались. Теперь разберемся с талантливым полководцем – Кутузовым.
Славе Кутузова и орденам Кутузова мы обязаны товарищу Сталину. Желая оправдать катастрофический разгром 1941 года, он ухватился за лежащую на поверхности историческую аналогию и велел придворным историкам, включая Тарле, выдумать «хорошо подготовленное контрнаступление» Кутузова. Которого не было. Да и быть не могло. Кутузов знал, что Наполеона ему никогда не победить. Наполеон уйдет из России только тогда, когда сам этого захочет. Так оно и вышло. Наполеон не проиграл в России ни одной крупной битвы и ушел тогда, когда принял решение уйти.
Кутузов же – к тому времени старый, обрюзгший педофил – был известен в русской армии как ленивый, подлый и льстивый интриган. Насчет педофилии это не шутка. Кутузов действительно предпочитал молоденьких 14—16-летних девочек, которых пользовал на всякой войне. И насчет льстивости тоже правда. Он всегда поддакивал царю, страшась ему противоречить. Эта угодливая манера поведения даже у Александра вызывала брезгливость и негодование. Кутузова он не любил, говоря: «Этот человек ни разу не возразил мне».
Воспоминания русских военных рисуют исчерпывающую картину личности фельдмаршала Кутузова.
Генерал Маевский: «Получив на подпись 20 бумаг, фельдмаршал утомился на десяти подписях».
Английский генерал Вильсон рассказывает об ужасном обеспечении русской армии, которое Кутузову так и не удалось организовать нормальным образом: «Армия была весь нынешний день без пищи, и я боюсь, что то же самое случится и завтра, потому что фуры с провизией оставлены в весьма дальнем расстоянии, но войска переносят всякую нужду с удивительным мужеством. Как жалко, что они имеют такого начальника…»
Тот же Вильсон в таких выражениях докладывал царю Александру о позорном поведении Кутузова под Малоярославцем: «Офицеры и войска вашего величества сражаются со всевозможной неустрашимостью, но я считаю своим долгом с прискорбием объявить, что они достойны иметь и имеют нужду в более искусном предводителе».
Генерал Ланжерон: «Кутузов, будучи очень умным, был в то же время страшно слабохарактерный и соединял в себе ловкость, хитрость и действительные таланты с поразительной безнравственностью… его жестокость, грубость, когда он горячился или имел дело с людьми, которых нечего бояться, и в то же время его угодливость, доходящая до раболепства по отношению к высокостоящим, непреодолимая лень, простирающаяся на все, апатия, эгоизм и неделикатное отношение в денежных делах составляли противоположные стороны этого человека. Сам он не только никогда не производил рекогносцировки местности и неприятельской позиции, но даже не осматривал стоянку своих войск. Я помню, как он, пробыв как-то около четырех месяцев в лагере, ничего не знал, кроме своей палатки».
Генерал Муравьев: «Кутузов мало показывался, много спал и ничем не занимался».
Багратион: «Кутузов имеет особенный дар драться неудачно».
Раевский: «Переменив Барклая, который был не великий полководец, мы и здесь потеряли».
Милорадович называл Кутузова «низким царедворцем», а генерал Дохтуров – «отвратительным интриганом».
Снова Ланжерон: «Его лень простиралась и на кабинетные дела, для него было ужасно трудно заставить себя взяться за перо. Его помощники, адъютанты и секретари делали из него все, что угодно… он не ставил себе в труд проверять их работу, а тем более поправлять их. Он подписывал все, что ему давали, только бы поскорее освободиться от дел, которым он и так-то отдавал всего несколько минут в день».
