Олег Хлобустов - Феномен Андропова: 30 лет из жизни Генерального секретаря ЦК КПСС.
Второй же вывод этого глобального прогноза касался уже начала XXI века, и характеризовался «как религиозный ренессанс». Кстати сказать, многие события 1990-х — 2012 годов подтверждают справедливость и обоснованность данного прогноза.
Органы КГБ СССР, выполняя функцию социального мониторинга общества, улавливали тревожные симптомы, свидетельствующие об обоснованности указанных прогнозных заключений. Фиксировали они и стремление некоторых зарубежных государств — от Пакистана, до Египта и Ватикана, использовать эти объективные глобальные социальные тенденции в собственных целях.
Но, как показали события 1986–1991 годов, советское руководство в то время не сумело вовремя оценить своевременное предупреждение КГБ СССР.
Не углубляясь излишне далеко в излюбленную некоторыми нашими публицистами, мемуаристами и писателями тему «клановой разобщенности» и «идейного противостояния и противоборства» в ЦК КПСС и его Политбюро, отметим, что объективно в Политбюро действительно были представлены концептуально различные подходы и взгляды на развитие ситуации в стране и мире. Были и весьма недалекие, конъюктурно-приспособленческие взгляды, высказывания и поведение отдельных его членов, ориентированных на угодничество перед стареющим Генеральным секретарем Л.И. Брежневым.
Но такова уж особенность нашей жизни — общественные идеалы являются и выступают лишь как, по сути дела, недостижимые ориентиры развития того или иного общества, имея как своих искренних и пламенных адептов, так и пассивных попутчиков-приспособленцев, не имеющих собственных взглядов и убеждений, и поэтому с легкостью присягающих новым знаменам и меняющих «ориентации» вместе с «колебаниями генеральной линии», многочисленные бесспорные свидетельства чего дала нам история «Перестройки».
Да, бесспорно, некоторые члены Политбюро ЦК, в том числе Л.И. Брежнев, К.У. Черненко, В.В. Гришин, далеко не в той мере были наделены деловыми, организационными и личными качествами, которые нам хотелось бы видеть, и которыми должны обладать подлинные представители элиты, высшего руководства страны.
Именно при Л.И. Брежневе, особенно при «стареющем Брежневе», — в декабре 1976 г. Брежнев переступил семидесятилетний рубеж, являющийся возрастом весьма почтенным не только для политиков, — в Политбюро и ЦК КПСС беспрецедентное распространение получили «кумовство» и «групповщина», «круговая порука» и беспринципность, «двоемыслие», безынициативность и склонность к себаритству, элементарные непорядочность, нечестность[140].
А еще забвение провозглашаемых идеалов и целей общественного развитие, пренебрежение к законным правам, интересам и нуждам наших сограждан, то самое «комчванство», за которое в свое время В.И. Ленин предлагал коммунистов «вешать на вонючих веревках».
И хотя, понятно, есть определенный полемический перехлест в следующих словах журналиста Л.М. Млечина: «Наступил момент, когда вся советская элита практически перестала работать и занялась устройством своей жизни»; «Брежнев сам наслаждался жизнью и не возражал, чтобы другие следовали его примеру», в некоторой степени они, увы, соответствуют действительности. Особенно, это касается отдельных представителей партийно-государственной «элиты» советского общества.
Об этом же свидетельствовал и очень не любивший Андропова (для этого у него имелись веские личные причины), С.Н. Семанов (см. его книгу «Брежнев — правитель «золотого века» (М., 2004).
Но в целом они отражают некоторую удручающую тенденцию на верхнем и среднем «этажах» партийно-советской номенклатуры.
Отметим также, что подобные явления перерождения коснулись далеко не всей подлинной «элиты» страны — научной, технической, культурной, а только «номенклатурщиков», чей высокий социальный статус определялся и гарантировался исключительно умением и способностью приспосабливаться к «власть предержащим».
Но объективно следует сказать и о том, что отмеченные однозначно негативные черты отнюдь не всегда присутствовали у Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. И Леонид Брежнев, каким его знали в Днепропетровске, на Малой Земле под Новороссийском, в Молдавии, Казахстане, Москве в 1962–1974 годах, существенно отличался от «Брежнева образца 1976–1982 годов». И, быть может, эта очевидная для многих, метаморфоза в физическом и моральном облике руководителя государства, и является еще одним невыученным и не извлеченным уроком из нашей недавней истории?
Как мне представляется, автор, дерзнувший писать на исторические темы, во-первых, обязан объективно следовать изложению реальной хронологической последовательности событий прошлого.
Во-вторых, пытаясь раскрыть, выявить логику и движущие «пружины» исторического процесса, дать их собственную интерпретацию — вплоть до попытки изложить свою собственную версию мотивов действий отдельных исторических персонажей, однако обязан, аргументируя этот свой личный взгляд, пдтверждать его фактологическими доказательствами.
По мере старения и возникновения постоянных проблем со здоровьем, Брежнев объективно стал проявлять гораздо меньше интереса, тем более активности, в реальном управлении государственной жизнью и выработке государственной политикой.
В этой связи именно в Политбюро ЦК КПСС в 1977 г. закономерно сложился некий неофициальный «триумвират» наиболее активных его членов: Ю.В. Андропов, министры иностранных дел А.А. Громыко и обороны Д.Ф. Устинов, пытавшихся целенаправленно влиять на формирование и реализацию государственной политики страны. Прежде всего — в области внешней политики и обеспечения безопасности.
Впрочем, и сам Брежнев, вполне осведомленный об инициативе этих коллег по Политбюро, не возражал против подобного распределения ролей и принятия ими на себя и «черновой работы», и ответственности, прежде всего, за выработку и реализацию внешнеполитических инициатив СССР.
В то же время, активная и напряженная работа Андропова в области внешней и внутренней политики не давала поводов для беспокойства Брежневу, поскольку он был в полном объеме информирован о ней как заместителями председателя КГБ С.К. Цвигуном и Г.К. Циневым, так и заведующим Общим отделом ЦК КПСС К.У. Черненко.
Другое дело, что по мере прогрессирования болезней генерального секретаря, роста стремления его приближенных оградить «дорогого Леонида Ильича» от негативной информации и вызываемых ею отрицательных эмоций, со временем информация для него стала принимать все более «приглаженный», выхолощенный характер.
