Лидия Кузьмина - Неизвестный Камов. гений вертикального взлета
Через два дня после этого короткого интервью Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель Евгений Иванович Ларюшин погиб при испытании вертолета нового поколения.
Июль. Ясное раннее утро. Безветренно. На летно-испытательном комплексе идет напряженная предполетная подготовка. Люди здесь бывалые, опытные, знающие. Не на один десяток лет жизнь связала их с испытаниями вертолетов.
Но сегодня день необычный. Назначен первый вылет новой машины[16]. И это обязывает быть особенно внимательным не только летчика, но и весь наземный экипаж, весь ЛИК. Специалисты еще раз все тщательно проверили. Правда, десять дней назад вертолет «опробован» на висение, а неделю спустя — в подлете над полосой. И тогда у летчика Бездетнова не было замечаний, но сегодняшний полет — это совсем другое.
Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель Николай Бездетное в летной комнате, просит ему не мешать, он настраивается на полет. На ЛИКе часто повторяют его слова: «Прежде чем въехать в незнакомый двор, подумай, как будешь выезжать из него».
Вот и сейчас он проигрывает в сознании предстоящий полет. Продумывает, как будет выходить из сложного положения, если вдруг окажется в нем. Возможно, поэтому он всегда предвидел возникновение аварийной ситуации, вовремя предотвращал ее…
Ведущий инженер по испытаниям передает полетный лист Сергею Викторовичу Михееву. Главный конструктор подписывает его.
Бездетнов направляется к вертолету. Светло-голубая элегантная машина с вытянутым фюзеляжем своими обтекаемыми аэродинамическими формами напоминает самолет. Многое в ней изменилось по сравнению с ее предшественниками. Появилось убирающееся шасси, непривычное хвостовое оперение. Неизменным осталось одно — соосная схема. Вертолет задуман, спроектирован и построен уже без Камова. Конструкция эта вполне отвечает последним требованиям, предъявленным к такого рода винтокрылым аппаратам. Внешне создатели вертолета спокойны. Перебрасываются репликами, шутят. Но они, конечно, сильно волнуются.
8 часов 20 минут.
Бездетное в кабине. Все внимание — на приборную доску. Включил двигатели. Как бы нехотя начали вращаться в разные стороны несущие винты. Вот лопасти замелькали быстрее, быстрее, их уже не видно.
Вертолет на несколько мгновений завис в воздухе, быстро поднялся на пятьдесят метров и перешел в горизонтальный полет. Машина послушна летчику. Он делает над аэродромом большой круг, красиво идет на посадку.
Первый полет, как и запланировано, длился всего десять минут. Но Николай Павлович и за это время сумел заметить в характере вертолета многие особенности.
Машина четко приземлилась. Замолкли двигатели, успокоились мятущиеся лопасти. Летчик вышел из кабины, его подхватило множество рук. Подброшенный вверх, он вновь оказался в воздухе…
Бездетнова качали в знак благодарности не только за первый вылет, но и за артистизм, с которым Николай провел полет. А ведь в первом вылете всегда есть доля риска, иногда немалая. Записи контрольной аппаратуры будут расшифрованы позже. Но никакой прибор не расскажет того, что увидел в полете думающий и наблюдательный летчик, такой, как Николай Бездетнов.
На послеполетном разборе летчик объективно и образно рассказал обо всем, что наблюдал в полете, и доложил главному конструктору: «Препятствий к наращиванию скорости нет, можно начинать заводские испытания».
Первый вылет, если он, конечно, прошел удачно, — всегда большой праздник для создателей летательных аппаратов. Для Николая Бездетнова это также очередной этап в жизни. Ему первому доверили поднять в воздух сложнейшую опытную машину. Значит, верят, значит, знают, что в любой непредвиденной ситуации он найдет правильный выход.
Вот что рассказал о Бездетнове Михаил Костин:
«Помню, во время испытаний мы жили в одном номере гостиницы. Проснулся как-то часа в три ночи. Горит свет. За столом сидит Николай Павлович и что-то рисует.
Подошел к нему, смотрю, рисует лопасти.
— Ты что это ночью?
— Сегодня во время полета обнаружил непонятное явление в управлении несущей системой. Вот прикидываю, как действовали подъемные аэродинамические силы.
Действительно, у Бездетнова огромные способности наблюдать, анализировать и делать точные выводы. Еще при испытаниях Ка-15, будучи начинающим летчиком, он заметил, что угол установки стабилизатора сильно влияет на путевую устойчивость. Он убедил конструктора изменить угол положения стабилизатора. Изменили, и Ка-15 стал устойчивее. В КБ это явление так и назвали: «эффект Бездетнова».
Есть летчики, которые искренне считают, что их дело — отлично, безукоризненно летать, а уж инженеры должны разбираться в том, почему летающий аппарат вел себя в воздухе не так, как хотелось бы. Бездетное никогда с этим не соглашался.
Когда появились корабельные вертолеты и начались полеты с корабля на корабль, соответствующие институты составили инструкции для летчиков. Некоторые их положения показались Бездетнову спорными, и он смело доказывал свою правоту.
Так считалось, что при взлете и посадке на корабль надо учитывать скорость корабля. Николай Павлович, сам сделав многочисленные расчеты, утверждал, что скорость корабля и ветра особой роли не играют. Следует учитывать только суммарный воздушный поток, обтекающий корабль. Только он влияет на такие самые ответственные элементы полета, как взлет и посадка. Его мнение проверили и внесли изменения в инструкцию.
…Шли испытания, из каждого полета летчик привозил информацию, замечания о поведении вертолета.
В одном из полетов Бездетнов почувствовал, что вибрация превышает обычные нормы. Он доложил об этом инженерам.
— Подождем, когда расшифруют ленты самописцев, тогда будет ясно, в чем дело, — сказали они.
— Пусть расшифровывают, — проговорил Безде-тнов. — Но я вам и сейчас скажу: виновата вот эта лопасть. Она плохо отрегулирована».
Николай Павлович Бездетнов родился на Урале в поселке недалеко от демидовских заводов. После окончания летного училища в городе Энгельсе летал на Ил-28, Як-18, Ли-2, Ми-4. Потом его приняли в школу летчиков-испытателей. Получив диплом, стал работать в КБ Камова.
Николай Бездетнов вспоминает:
«Начал я с Ка-15. Машина маломощная. Садишься в нее и мучительно соображаешь, как бы не задеть забор, окружающий ЛИК. Если в воздухе штиль, то лететь надо медленно, если навстречу ветер, то с разгоном.
Дмитрий Ефремов был большой патриот КБ Камова и виртуоз соосных Ка того времени. Он творил на них чудеса. Тогда, двадцать пять лет назад, мы его не понимали. Теперь-то ясно, Ефремов делал это для будущего. Без его рискованной работы не было бы современных надежных, всемогущих соосных вертолетов. Впрочем, энтузиастами своего любимого КБ можно назвать, наверное, всех камовцев».
