Теодор Кранке - Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике
Лицо Кранке помрачнело; проблемы громоздились одна на другую. До сих пор «Шееру» везло, но сейчас погода и таинственные враждебные силы, влияющие на технику, словно бы сговорились действовать против него. Однако через несколько минут ему доложили, что причина неисправности установлена: внезапное изменение температуры привело к конденсации влаги. Понадобится несколько часов, чтобы радиолокатор заработал, может быть, до следующего утра.
Делать было нечего: оставалось только положиться на длительную и тщательную подготовку, которую прошли впередсмотрящие в мирное время, на первоклассное качество немецкой оптики, а также зоркость и проницательность матросов. В 19.50 офицер торпедной части Шульце доложил о том, что в его превосходном торпедном прицеле виден силуэт по левому борту. Кранке лично пошел проверить, в чем дело. Шульце показал ему прибор.
— Вы правы, Шульце, — через миг подтвердил капитан. — Вражеский крейсер на десяти градусах, идет на восток. — Затем он выпрямился и приказал: — Право руля! Все по местам. Дать сигнал тревоги!
«Шеер» круто повернул, накренившись, и носовая волна резко взметнулась вверх полукругом. На половине поворота Кранке отдал новый приказ:
— Средний ход!
Этого приказа сначала не понял ни один из услышавших его офицеров. Шуманн, командир артиллерийской части, и штурман Хюбнер с удивлением посмотрели на капитана. Как?! Сбавить ход сейчас, в тот самый момент, когда необходимо как можно быстрее скрыться от врага? Кранке заметил изумление и опасения, написанные на лицах его подчиненных, и понял, что отдал приказ, скорее опираясь на интуицию, а не зрелое размышление, но тем не менее приказ был верен.
— На полном ходу наши винты производят гораздо больше шума, чем на среднем, — спокойно заметил он, — и потому акустические аппараты гораздо легче нас обнаружат, причем с большого расстояния. По крайней мере, этот риск мы снизили.
«Шеер» шел курсом 210°, и расстояние между двумя кораблями составляло около 7300 метров. Вражеский крейсер также повернул на юг. Может быть, он намеренно следовал за «Шеером»? Может быть, его впередсмотрящий тоже увидел очертания корабля? Теперь на мостик приходило донесение за донесением. Все орудийные расчеты доложили, что орудия заряжены бронебойными снарядами и наведены на цель. Это явно был тяжелый крейсер. Хватило бы короткой вспышки света на борту вражеского корабля, чтобы произвести точную пристрелку. Хоть бы кто-нибудь зажег спичку или зажигалку.
Следует ли «Шееру» открывать огонь? Тот, кто первым наносил удар, получал большие преимущества, особенно ночью. Для «Шеера» это было проще простого. Самое пристальное и внимательное наблюдение за вражеским кораблем не выявило никаких признаков того, что впередсмотрящий противника заметил «Шеер». Торпеды были готовы к пуску, но британский крейсер занимал неудобное положение для торпедной атаки. Он все так же шел прежним курсом на относительно малой скорости 15 узлов, и, насколько можно было рассмотреть, стволы его орудий оставались неподвижными.
Снова тяжесть принятия решения легла на плечи Кранке. Офицеры молча стояли рядом и ждали. Ему приходилось учитывать множество факторов. Сравнительно недалеко в заливе Скапа-Флоу стояли британские линкоры, намного превосходящие «Шеер» как в отношении огневой мощи, так и брони и развивавшие скорость до 30 узлов, а на бетонированных площадках исландских аэродромов выстроились британские эскадрильи с бронебойными бомбами, уже погруженными в бомбовые отсеки, ожидающие сигнала по радио, который немедленно отправится в эфир, как только «Шеер» выдаст свое присутствие, открыв огонь. От того места, где в данный момент находился «Шеер», до безопасного норвежского берега было гораздо дальше, чем до Скапа-Флоу.
Если дело дойдет до боя, «Шеер» почти наверняка уничтожит крейсер, не подозревающий о приближении неприятеля, но, разумеется, не успеет помешать ему дать сигнал тревоги по радио и сообщить адмиралу сэру Джону Тови и прочим заинтересованным лицам все подробности нападения. В таком случае сэр Джон отрядит все свободные корабли на захват «Шеера», что почти наверняка и произойдет на северо-востоке от острова. В таком случае незаметное возвращение домой согласно распоряжениям военно-морского оперативного командования будет невозможно — да и возвращение вообще. В то же время потеря «Адмирала Шеера» гораздо тяжелее ляжет на скудные военно-морские ресурсы Германии, чем потеря любого судна для Британии.
— Ну, Шуманн, — сказал Кранке своему командиру артиллерийской части, — нас засекли?
— Вряд ли, капитан, однако…
— Ладно, Шуманн, я прекрасно знаю, что означает ваше «однако». Вы хотите попробовать свои силы и вполне уверены, что сможете его затопить. Пожалуй, вы правы. Но у меня есть гораздо более серьезные причины не позволить вам этого, чем надежды на успех.
Порой капитан должен вести корабль к врагу — и это вселяет в экипаж боевой дух. Но бывают моменты, когда капитан должен увести корабль прочь от врага, избегая контакта. Это способствует унынию, но Кранке тем не менее был убежден, что наступил именно такой момент, и потому приказал взять немного левее, чтобы все орудия одного борта сосредоточились на неприятеле. Расстояние между двумя кораблями увеличилось, и, когда «Шеер» повернул на 90°, противник совсем пропал из вида, хотя «Шеер» теперь шел всего лишь со скоростью 8 узлов. Чуть погодя Кранке вернул корабль на старый курс, увеличил скорость до 24 узлов и продолжил свой путь по Датскому проливу.
После войны стала доступна информация, которая подтвердила правильность мнения и тактики Кранке. Британское адмиралтейство предвидело возвращение карманных линкоров в немецкие воды и сделало все возможное, чтобы встретить их с распростертыми объятиями как на море, так и в воздухе, как только будет замечен хотя бы один из них.
Однако сюрпризы ночи еще не кончились. В 22.45 горизонт расцветился трепещущими огнями. Переплетаясь и свиваясь, они блуждали по небу, исходя из какого-то источника за горизонтом, как будто расположенного под водой. Светящиеся завесы мерцали на фоне темно-синего неба, а потом стали переливаться взад-вперед огромными волнами. Пучки света взвивались на огромную высоту, светлея и меняя цвет от розоватого к сиреневому, а потом вдруг окрашивались резким ледяным зеленым цветом. Одновременно они колебались и кружились, словно пляшущие духи скандинавского пантеона. Матросы «Шеера» с благоговением взирали на представление, устроенное им северным сиянием.
«Шеер» продолжал двигаться вперед, и вот по правому борту вырос угольно-черный силуэт Северного мыса Исландии, ясно очерченный на фоне сверкающих небес. А по левому борту ледяные бугры и холмы Гренландии светились в пляшущих бликах.
