Е. Готтендорф - Герман Геринг
В тот же день (по описанию У. Ширера) «танковая армия, невиданная в истории войн по своей численности, концентрации боевой техники, мобильности и ударной мощи, прорвалась через французские армии и устремилась к Ла-Маншу, оставив союзные войска в Бельгии. Это была грозная, неумолимая сила. Ее появлению предшествовали следовавшие одна за другой атаки пикирующих бомбардировщиков, обрабатывавших французские оборонительные рубежи; на месте переправ через реки и каналы суетились саперы и понтонеры, ставившие на воду лодки и наводившие понтонные мосты; у каждой танковой дивизии имелась своя самоходная артиллерия и по одной бригаде мотопехоты, а непосредственно за танковыми корпусами шли дивизии моторизованной пехоты, закреплявшиеся на позициях, захваченных танковыми частями. Такую махину из стали и огня невозможно было остановить теми средствами, которыми располагали обороняющиеся; они были ошеломлены и не выдерживали натиска».
23 мая танковые колонны немцев, прорвав фронт в Бельгии, вышли на побережье пролива Па-де-Кале, остановившись всего в 15 км от Дюнкерка, куда отступили части английского экспедиционного корпуса и подразделения французских и бельгийских войск. Геринг позвонил Гитлеру и сообщил ему, что люфтваффе могут самостоятельно решить задачу уничтожения окруженной группировки, без помощи наземных войск. Гитлер обрадовался такому предложению, так как торопился повернуть танковые соединения против основных сил французской армии. Вот что рассказывал после войны германский генерал Гальдер:
«В ходе последующих дней (после 24 мая) стало известно, что принятие Гитлером этого решения (остановить танковые армии на подступах к Дюнкерку) было сделано под влиянием главным образом Геринга. Быстрое продвижение войск, риск и возможности успеха которого были недоступны пониманию фюрера из-за отсутствия у него военного образования, обретало для него почти зловещий смысл. Он постоянно тревожился, что произойдет нечто непоправимое. Геринг, хорошо знавший фюрера, воспользовался его беспокойством. Он предложил завершить последнюю часть грандиозного сражения против окруженного противника только силами люфтваффе, устранив тем самым риск использования танковых соединений, столь важных для дальнейших планов. Он сделал это предложение из соображений, присущих столь неразборчивому в средствах тщеславному человеку. Он хотел, чтобы после поразительно удачных операций армии осуществление заключительного акта в этой грандиозной битве было поручено его авиации. Тем самым он надеялся снискать себе славу за успех всей операции».
Авиация Геринга принялась за работу, но уничтожить окруженных и прижатых к морю англичан оказалось непросто. Немецкие летчики не смогли остановить эвакуацию английских войск через пролив, производившуюся главным образом в ночное время, на всех крупных и мелких судах, оказавшихся под рукой: военных, транспортных, рыболовных и спортивных. Днем переправу прикрывали английские истребители «спитфайр», сражавшиеся на равных с немецкими «мессершмиттами». В результате английскому командованию удалось эвакуировать к 4 июня 224 000 британских и 114 000 французских и бельгийских солдат. Англичане потеряли 60 000 человек; почти всю боевую технику и вооружение пришлось бросить на берегу, и все же это не было разгромом. 40 000 французов прикрывали эвакуацию до конца и сдались, только расстреляв все боеприпасы. Бельгийская армия капитулировала.
Дюнкеркское сражение породило много толков и пересудов. Конечно, англичане потерпели поражение, но ведь и немецкое руководство допустило грубый просчет, позволив основным силам противника ускользнуть из окружения. Немецкие генералы ругали сквозь зубы «дилетантов, укравших у них победу». Генерал Гальдер записал в дневнике: «Главная ошибка состояла в том, что вследствие остановки механизированных колонн кольцо не было замкнуто на побережье, и после этого нам пришлось созерцать, как многие тысячи солдат противника у нас под носом бегут в Англию, так как авиация, по разным причинам, не могла действовать».
Ясно было, что Геринг не выполнил обещание, данное фюреру; его оправдания насчет «плохой погоды и слишком удаленных от фронта аэродромов» звучали неубедительно. Люфтваффе сбили 302 английских самолета, и это явилось хорошим козырем при подведении итогов операции, но и потери немцев оказались значительными: над Дюнкерком было сбито 130 германских самолетов.
Прошел и такой слух: мол, фюрер намеренно позволил английскому командованию эвакуировать свою армию из Дюнкерка, чтобы не подвергать Британию слишком большому унижению: он все еще надеялся заключить с ней мир, а потом вместе выступить против Советов. Эта версия кажется правдоподобной, но Геринг не мог быть сторонником такого маневра: он знал, что Черчилль, став премьер-министром, никогда не примирится с Гитлером.
Геринг следил за сражением за Дюнкерк, находясь!5 Амстердаме и получая регулярные доклады Удета, ежедневно летавшего на фронт и сообщавшего обо всем увиденном: о воздушных боях, об отступлении английской армии, о том, как десятки лодок и катеров с английскими солдатами пытаются пересечь пролив и попадают под бомбы и пулеметный обстрел с воздуха. Геринг обсуждал эти новости с Мильхом, и тот высказал свое мнение: нужно немедленно, всеми силами армии и флота осуществить вторжение на острова, преследуя отступающую английскую армию. «Если мы дадим англичанам хотя бы четыре недели передышки, — сказал он, — то потом будет поздно, мы уже ничего не сможем с ними сделать!» Геринг выслушал его совет, не возражая, и сказал: «К сожалению, это не в наших силах! У меня всего одна парашютно-десантная дивизия, да и ту я собрал почти тайком, вопреки протестам армейского командования. Вот если бы у меня было четыре таких дивизии, то можно было бы, не откладывая, организовать вторжение в Англию!»
5. Заботы победителя
Главные силы французской армии, отступавшие к Парижу, были разбиты, и 21 июня 1940 г. в Компьеннском лесу (вблизи французской столицы) было подписано перемирие. Церемония состоялась в том самом вагоне, где когда-то, в 1918 г., французский маршал Фош принимал капитуляцию немцев. На этот раз роли переменились: французы были побежденной стороной. Геринг стоял позади кресла, в котором восседал фюрер, пока длилась церемония; он думал о том, что очередной блицкриг прошел удачно, что теперь наступит мир, нужно только хорошенько прижать англичан, не давая им опомниться после Дюнкерка. Пока что это удавалось, в воздухе господствовали люфтваффе. «Да, вот именно, — пока! — мелькнула тревожная мысль, которую Геринг поспешил отогнать. — А потери? Из 3600 самолетов уничтожено 1500, и еще около 1000 получили повреждения!» Но дело было даже не в потерях самолетов, а в утрате экипажей: погибло 2400 летчиков, в основном — из бомбардировочной и военно-транспортной авиации, и среди них было много мастеров своего дела, опытных пилотов и инструкторов авиашкол. Конечно, летный состав тоже можно было пополнить, но обучение летчика — долгое и кропотливое дело, трудное в условиях войны. «Придется сокращать программу обучения и объем тренировок!» — продолжал думать Геринг.
