Юрий Соломин - От Адьютанта до егο Превосходительства
Я ПОЛУЧАЛ НАСЛАЖДЕНИЕ, ИГРАЯ С НИМ
Рассказывает Евгений Весник
Я хочу говорить о Юрии Соломине только добрые слова.
Я прекрасно помню его первые работы в кино. Он сразу стал мне симпатичен, как сейчас принято говорить, я сразу положил на него глаз — у него какая-то врожденная органика и врожденное обаяние. К тому же он был очень точен и тонок и у него всегда присутствовал не только первый, но и второй план.
Когда я пришел в театр, Юрий уже работал там. Первый спектакль, в котором нам довелось играть вместе, — «Украли консула». Он прекрасно играл сапожника Пэпино — простого и обаятельного парня. Собственно, он играл самого себя. Бегал и прыгал, как Труффальдино. Все его любили, он всем нравился. В этом спектакле у нас не было общих сцен, и я мог наблюдать за ним, а он за мной. Это был обоюдный интерес. До меня консула играл Николай Светловидов. Когда спектакль стали снимать для телевидения, то я отказался принимать в нем участие. Сказал: «Пусть играет Светловидов. Он первый исполнитель». Соломин меня за эго похвалил.
Меня подкупало, что, когда Юрий стал популярным, он все равно оставался скромным. Я был менее популярным, чем он, но, что такое популярность, тоже знаю и всегда этого стеснялся. Юра же скромен не напоказ, а по-настоящему.
Меня поражает, как Юрий блестяще преодолел свои, казалось бы, невыигрышные данные. При небольшом росте он перешел на амплуа героев. Я считаю это его заслугой. Также преодолевал свои специфические физические данные (невысокий, толстоватый, курносый, неуклюжий) Евгений Леонов.
Я получал наслаждение, играя с Юрием в «Ревизоре». Причем я чувствовал, что со мной ему нравилось играть больше, чем с Ильинским. Ильинский ритмически не успевал за ним, а я его опережал. Я считаю высшим даром у актера умение перевоплощаться и импровизировать. Импровизация — это высшее достижение в искусстве. Юра подхватывал любую мою импровизацию. Оп умел импровизировать, «хулиганить», и мы оба получали от этого наслаждение. Каждый спектакль мы играли по-иному. Как-то он неожиданно вырвал у меня шпагу и стал нападать на меня, как мушкетер, потом нападать на чиновников. Я хохотал, аплодировал ему, он загорался. В зале бушевал гомерический хохот. Сцену прощания мы тоже всегда играли по-разному — иногда он бросался мне на шею, целовал меня, а я плакал от счастья и еле удерживался на ногах. Иногда эту же сцену мы играли совсем иначе.
Прошло время, и мы вместе поставили нового «Ревизора». Хлестакова в нем играл уже Виталий Соломин. Хлопова — Аркадий Смирнов. Аркадий Иванович неожиданно заболел, тогда в роли Хлопова с ходу вышел Юрий. Он вел себя предельно серьезно на сцене, и это было безумно смешно. Играл он потрясающе. Порой из-за душившего меня смеха я не мог произнести реплику.
Очень часто мы играли сцены из «Ревизора» в концертах — в Зале Чайковского, в Колонном зале, на основных концертных площадках. Играли первую встречу Городничего с Хлестаковым. Что только мы не вытворяли! Иногда Юра залезал под стол, а я начинал его везде искать, искал в кулисах, а в Зале Чайковского я искал его даже в органе, а он сидел под столом и фыркал от смеха. Не изменяя ни слова в тексте, каждый раз мы играли по-разному. Это было прекрасно.
Замечательно сыграл Юра и в «Пучине». В компании с Еленой Гоголевой, а ее талант я не хочу умалять ни в коей мере, Юра актерски оказался сильнее.
Через некоторое время он поставил свой первый фильм по Оскару Уайльду «Приключение в Брикми-ле», в котором занял и меня. Поражал его врожденный профессионализм, именно не благоприобретенный, а врожденный. Он делал все с большим тактом и очень точно. Это Божий дар, научиться этому, приобрести его невозможно.
Еще одно качество всегда вызывало у меня зависть — его огромный успех у женщин. Часто бывало так — мне нравилась какая-нибудь женщина, а она отдавала предпочтение ему, хотя я рядом с ним выглядел богатырем. Но он всегда вел себя очень тактично и всегда был предан семье.
ОН НЕ ДАСТ МНЕ ПОГИБНУТЬ
Рассказывает Ирина Муравьева
До моего прихода в Малый театр мы с Юрием Мефодьевичем знакомы не были. Конечно, я видела фильмы с его участием. Знала, что он народный любимец, а женщины в него просто поголовно влюблены, по понять причину этой любви не могла. Как-то на гастролях в свободное время я посмотрела фильм «Свет в окне», в котором он играл отца двух девочек, у которого при родах умерла жена. Я очень внимательно смотрела этот фильм, и тут мне открылось и его мастерство, и его обаяние. Я вдруг поняла, почему в него влюбляются.
В работе мы с ним никогда не сталкивались. Когда я начала сниматься у Фрида в «Тартюфе», Тартюфа должен был играть Юрий Соломин, но почему-то это не состоялось. Как-то один раз режиссер Бейлис готовил концерт, в котором и я принимала участие. Он позвонил мне и предложил приехать в Малый театр, откуда мы вместе поедем на концерт. Я приехала, вышел Соломин, видимо, настроение у пего было плохое. Мы сидели рядом, но даже не перекинулись парой слов. Он мне не понравился, я подумала тогда: «Какой злой!»
Про Малый театр, про его руководство в театральных кругах ходило много разных слухов. Рассказывали, что, когда здесь работал Смоктуновский, он однажды стоял сиротливо у лифта, а мимо про-ходили артисты. Кто-то у него спросил: «Иннокентий Михайлович, чего вы стоите тут в уголочке?» А он ответил: «Да я вас всех боюсь». Я тоже слышала много страшного про «волков» этого театра. Пришла подготовленная к худшему, но на себе ничего этого не ощутила. По-моему, здесь все спокойно. Говорят, что именно с приходом к руководству Юрия Соломина атмосфера в театре стала такой мирной. Когда же я шла к нему на переговоры, меня предупреждали: «Ты слушай его и мотай на ус. Это коварный человек. Не поддавайся!» Я пришла вся собранная. Мы долго разговаривали, а я про себя думала: «Надо же, такой обаятельный! Коварный, а как здорово скрывает свое коварство. Меня же обмануть практически невозможно, а тут надо же. Какой актер! Как прикидывается!» Потом-то я поняла, что никакой он не коварный, а действительно очень обаятельный и честный человек.
Я играю в театре давно — скоро исполнится уже тридцать лет. В Малый пришла шесть лет назад, уже опытной актрисой, но Юрия Соломина я считаю своим учителем. Он очень многому научил меня. Главное, научил меня тому, чем обладает сам, — сценической простоте, которая доступна только очень большим артистам. Мне импонируют не выплески натуры и природных ресурсов, а осмысленная игра. Именно осмысленной игре он меня и учит.
Актеру необходимо учиться всегда, постоянно. Ты что-то все время набираешь, узнаешь про свою профессию. Проходит какое-то время, ты все это использовал, у тебя есть набор приспособлений, штампов. Говорят даже, что чем больше штампов, тем лучше артист. Но приходит какая-то пустота, нет уже ничего нового, свежего, что могло бы вдохновить. В моей жизни наступил такой момент, когда я поняла, что уже все, что могла, сыграла и больше ничего не могу. Мир стал рушиться. Я не знала, как сделать так, чтобы это прекратилось. Тогда я ушла из Театра Моссовета. Ушла с ощущением, что ухожу не конкретно из этого коллектива, а из театра вообще, и ухожу навсегда. Все, что я делаю, никому не интересно. Я поставила на себе крест. Считала, что никому не нужна. Через некоторое время мне позвонили из Малого театра и предложили работать у них. То, что мной кто-то заинтересовался, возродило меня. Я пришла, и Юрий Мефодьевич сказал, что будет вводить меня в «Вишневый сад» на роль Раневской. Чехов для меня тогда был загадочным автором. Читать его пьесы мне было интересно, но на сцене мне не нравилась ни одна из них. Я никогда не играла в его пьесах и как раз незадолго до прихода в Малый подумала: несчастные актрисы, которые должны играть Раневскую. Там такой надрыв. У женщины, играющей ее, должна быть особая конституция, актерская, близкая этой женщине. У меня такого нерва нет. Вдруг мне предлагают сразу же эту роль. Я стала отказываться. Про себя думала: «Никогда не смогу ее сыграть. Это совершенно не мое. Я это все ненавижу». Но Юрий Мефодьевич не просто предложил мне роль, а, что очень важно, стал исподволь объяснять мне, почему это мое, какие у меня есть качества, которые надо использовать. Он сказал мне замечательные слова: «Тебе эту роль сыграть нужно для своего актерского восхождения. Не рассчитывай, что вся Москва будет говорить о том, как замечательно ты ее сыграла, но для меня, для себя ты будешь знать, что ты преодолела какую-то ступеньку в своем развитии». Это очень важная вещь. Я должна сказать, что такое заинтересованное отношение к актеру, такое ведение его по профессии, желание добиться большего, чем он может, я за годы своей работы встречала нечасто. Он видит меня в перспективе. За это я жутко благодарна.
