Н. Урванцев - Таймыр - край мой северный
Лагерь разбили у мыса Могильного, названного так потому, что здесь, в зимовку 1914/15 годов русской гидрографической экспедиции, были погребены два ее участника — лейтенант Жохов и кочегар Ладоничев. Могилы были обнесены оградой из корабельных цепей, внутри стояли два железных креста, а рядом гидрографический знак — ажурная четырехметровая железная пирамида. Метрах в 50 по склону стоял ящик, в котором был устроен склад продовольствия, состоящий из консервов, изготовленных в 1911 году. Консервы — борщ и щи с кашей и мясом — сохранили превосходный вкус, несмотря на почти 25-летнюю давность. Банки были хорошо отлакированы, потому почти не повреждены ржавчиной. Мы ели эти консервы с удовольствием и несколько штук взяли с собой, чтобы показать и дать попробовать на базе. Ночью был сорокаградусный мороз, но днем несколько потеплело.
От мыса Могильного пошли вдоль берега на север, преимущественно по морскому льду, поднимаясь на сушу на мысах, где торосистые льды были плотно прижаты к берегу. Несмотря на ровный путь, шли тяжело. Колеса, вдавливаясь ниже поверхности прорезных лыж, резали плотную настовую корку снежного покрова, что сильно задерживало ход. По мелкому снегу и щебнистому грунту такая конструкция была бы удобна, а здесь нет. За день прошли только 36 километров. Утро было все такое же ясное и морозное. Дул легкий южный ветерок. Он охлаждал масло в коробке скоростей и дифференциале и тормозил работу моторов. Пройдя километров 20 по морскому льду, подошли к отмелому берегу с широкой песчано-глинистой прибойной террасой и перебрались на нее. Здесь снегу почти не было, и машины, опираясь на колеса, покатили легко на третьей и даже четвертой скоростях. Лагерем стали у мыса Паландер, пройдя за день почти 50 километров. Могли бы пройти и больше, но остановки для наблюдений и съемки занимали треть времени. Мороз ночью усилился, но по-прежнему было тихо. На следующий день пробирались то по морскому льду, то по берегу, где удобнее. У передней машины, которой идти труднее, чем второй и третьей, начались перебои в цилиндрах из-за ослабевшей компрессии. Видимо, пропускали обгоревшие клапаны.
Лагерь разбили на мысе Вега, у западного входа в пролив Вилькицкого, пройдя за день 40 километров. Отсюда на запад и север были видны сплошные торосистые льды, вплотную забившие пролив Вилькицкого в результате напора огромных ледяных масс со стороны Карского моря при господствующих ветрах западных румбов. Местами торосы поджаты к берегу вплотную, и только иногда оставалась полоска прошлогоднего припая метров 10 — 20 шириной.
Сегодня все так же тихо и морозно. Надеемся добраться до мыса Челюскин. До него километров 40. Бухту пересекли напрямик по прошлогоднему неломаному льду, но дальше у мыса свежеторосистые льды подошли вплотную к высокому скалистому берегу. Пришлось выбираться на сушу по довольно крутому склону. Машины его преодолели легко. Но и здесь, наверху, дорога оказалась не лучше. Приходилось пересекать довольно глубокие лога ручьев и речек, бегущих к морю. На машине Грачева из-за сильных морозов прихватило низ радиатора. К счастью, вовремя спохватились. Все же простояли более часа, прежде чем его отогрели; все кончилось благополучно, радиатор не потек.
На мыс Челюскин прибыли уже вечером. Начальник станции Л.В.Рузов встретил нас, как говорят, с распростертыми объятиями и никак не хотел отпускать, хотя мы намеревались не прерывать похода и на другой же день выйти дальше. Но наш приход был таким событием в истории Арктики, что на станции решили его торжественно отметить. Пришлось согласиться. Пользуясь остановкой, вездеходчики осмотрели машины. На одной, как и предполагалось, прогорели клапаны. На другой лопнула обойма шарикоподшипника левого переднего бегуна. Некоторые дюралевые плиты, бронирующие снаружи ленту гусениц, оказались побитыми и помятыми на камнях. Вот и все повреждения, несмотря на весьма тяжелый путь. По существу все это можно было исправить и в пути, так как запасные части у нас имелись.
Последний переход от мыса Челюскин до островов Самуила протяженностью около 100 километров мы решили сделать за один день. Погода по-прежнему стояла ясная и тихая, на машинах было немного груза, так что переход трудности не представлял. До мыса Щербина пошли сушей, так как сильно торосистые льды здесь были прижаты к берегу. Бухту Мод пересекли по льду, в километре от каменной избушки Амундсена, поставленной им в зимовку 1918 года. Стояла она под горой и потому была занесена доверху снегом и плотно забита им внутри. Попасть туда для осмотра было невозможно.
Пересекли мыс Прончищева и дальше пошли опять по морскому льду. Машины работали бесперебойно. На базу прибыли вечером 9 апреля. За 12 ходовых часов прошли 95 километров. О нашем приходе знали заблаговременно и потому встретили не менее торжественно, чем на мысе Челюскин. Между прочим, я шутливо сообщил, что по дороге мы поймали редкого зверя, которого везем с собой. Все были крайне заинтересованы и ждали чего-то необыкновенного. Гадали, что же это может быть за зверь. Каково же было разочарование и смех, когда я раскрыл коробку и показал лемминга. Он долго потом жил у нас в доме.
В мае мы совершили на вездеходах еще один пробег на мыс Челюскин. Надо было доставить запасные части для самолета Р-5 весом около тонны и поплавки для него. Последние из-за громоздкости в кузов не помещались; их поставили на колеса и повели на прицепе. Запасных частей для вездеходов на этот раз мы взяли очень мало, только самые ходовые, так как в предыдущем походе выяснилась полная надежность машин в работе. Груз мог вполне уместиться на одну машину, но, следуя закону Севера, пошли на двух. Взяли с собой палатку, походное снаряжение и продовольствие на 10 дней.
Было уже начало мая, пасмурно, видимость не дальше километра, поэтому решили идти напрямик по карте и компасу, как ходят корабли. Пройдя наш остров, взяли курс на мыс Прончищева, до которого 25 километров. Шли ходко, да так, что по недосмотру потеряли одно колесо поплавка. Пришлось остановиться и на одной машине вернуться за потерянным поплавком. После мыса Прончищева, куда вышли совершенно точно, взяли направление на мыс Щербина, а оттуда на мыс Челюскин. За 8 часов 20 минут было пройдено 85 километров вместо 95 километров по берегу. Сдав груз по назначению, на другой день мы так же быстро вернулись на свою базу. Оба вездехода технически были в одинаково хорошем состоянии.
После этого пробега машины еще некоторое время работали на островах Самуила, потом они были погружены на пароход и в навигацию 1934 года доставлены в бухту Нордвик, где использовались при разгрузке бурового оборудования и снаряжения и доставке грузов от берега к месту складирования. Всего за сезон 1933/34 года вездеходами на зимовке было перевезено 2600 тонн разных грузов и проделано в общей сложности 7000 километров. Моторы работали без ремонта 1800 часов. Из этого по существу первого опыта использования вездеходов в Арктике выяснилось, какую роль автотранспорт будет играть в деле промышленного освоения советского Севера. В настоящее время они получили там самое широкое применение в научно-исследовательских и поисковых горно-разведочных работах, на полярных станциях и для хозяйственных нужд местного населения.
