Жан Кормье - Че Гевара
Итак, Че пишет: «Подписанные контракты позволяют построить между 1961 и 1965 годами более ста заводов (текстильных, бумажных, консервных банок…). За пять лет удвоится производство электроэнергии. Также будет возведен крупный металлургический комплекс, так же как заводы машиностроения…»
— У меня было впечатление, что он больше питался иллюзиями по поводу объема и качества помощи СССР и советских стран, — утверждает философ. — На деле строительство заводов будет идти намного медленнее, чем предполагается; например, потребуется более десяти лет, чтобы производство электроэнергии удвоилось. То, что я сказал Че, не погасило его энтузиазма. Несколько лет спустя он узнает, что СССР требовал оплачивать свои поставки по высокой цене, и то, что он поставлял, далеко не соответствовало его обещаниям.
Привлеченный развитием Кубинской революции, Беттелайм вернется в Гавану. Заранее он исследует проблему ее экономики и сообщит о своих выводах Че:
— Я выступаю за принцип самостоятельности и финансовой ответственности предприятий. Так избегают некоторых финансовых трудностей, которые подтачивают кубинскую монету. Я также выступаю за введение в действие системы заработной платы, которая стимулирует интерес рабочих к повышению производительности и улучшению качества…
Фразы, которые заставляют Че подскочить. Он не принимает, что в «социализированной» экономике прибыли, которые переходят от одного предприятия к другому, рассматриваются как товар, что они имеют цену и что эта цена может устанавливаться (или быть установленной) в условиях, позволяющих исчислять рентабельность. В его глазах согласиться с такой практикой равносильно было бы возврату к капитализму. Также, если он и допускает, что существуют различия в заработной плате в зависимости от квалификации, он против использования этих зарплат как средства, стимулирующего повышение производительности труда и качества продукции: «Это капиталистические стимулы, эти стимулы нужно заменить моральными стимулами, которые заставят родиться новому человеку».
— Мой опыт подтверждает, что расчет в первую очередь на моральные стимулы не дает для производительности значимого эффекта.
Начиная с 1963 года эти диалектические дуэли становятся публичными.
— Был год, когда Че признает, что его любование СССР ослабело. Его потрясает то, что страны Востока не выполнили должным образом свои обязательства. Так же он был потрясен формой управления советских предприятий. Она не соответствует его идеалу, так как не является достаточно централизованной… Он остается глух к критике, которая поднимается в СССР, в Польше, Венгрии и Чехословакии, ирреализма централизаторских планов. Он отказывается признать, что централизация планов заканчивается созданием того, что поляк Бьенковский называет «экономикой луны». Для меня 1963 год отмечен началом настоящих разочарований, касающихся пути, по которому пошла Кубинская революция. Но я все же хотел в это верить, несмотря на увеличивающиеся трудности, вызванные политикой руководителей. Я формулировал контрпредложения и наталкивался на централизаторские убеждения Че.
В этом же самом, 1963, году Шарль Беттелайм ратует за финансовую самостоятельность предприятий, гибкость управления, позитивную роль «материальных стимулов», необходимое восстановление рентабельности производственных единиц. Что касается Че, то он твердо против материальных стимулов.
— У него не было догматического отношения, — все же говорит Беттелайм, — он всегда внимательно слушал предложения, даже если не был с ними согласен. Напротив, он был за борьбу против бюрократии, оставаясь приверженцем сильно централизованного планирования.
В № 32 журнала Куба сосиалиста в апреле 1964 года Беттелайм в статье «Формы и методы социалистического планирования и уровень развития производительных сил» подчеркивает, что полностью централизованное планирование — на которое Че хотел ориентировать Кубу — было невозможно, по причине недостаточности уровня развития производительных сил.
— В моих глазах уровень развития Кубы требовал, чтобы различные производственные единства официально пользовались бы достаточно большой самостоятельностью и ответственностью. Чтобы было признано, что они включаются в рыночные отношения и могут продавать и покупать свою продукцию по ценам, отражающим издержки производства. Так же я считал, что низкий уровень производительных сил предписывает использование принципа: каждому по его усилию. Больше работаю, больше оплачивают. Глубина расхождений в основном касалась этого пункта: соглашаясь с различиями, проистекающими от квалификации, но не от производительности. Чего я никогда не понимал.
28 сентября 1960 года Че присутствует на заявлении, сделанном премьер-министром Фиделем Кастро в президентском Дворце, о создании Комитетов защиты Революции. Они и сегодня существуют и продолжают все запирать в стране.
Адепт-энтузиаст добровольного труда, Че делает из него квазисвятой акт Революции. Он служит примером, принимая участие в сборе сахарного тростника вместе Алейдой, Альбертом Гранадо или со своими сотрудниками банка — некоторые из них потихоньку бурчат о необходимости вставать на рассвете в воскресенье и резать сахарный тростник.
— Вы знаете, что представляет сахар для Кубы, шерсть — для Мексики, олово — для Боливии или медь — для Чили, а также кофе — для Бразилии. Все мы имеем одну общую деноминацию, мы — страны монопродукции, а также вторую общую деноминацию — страны монорынка. Как должны мы взяться за это, чтобы сделать разнообразными нашу внешнюю торговлю и наше внутреннее производство? Парламентским путем? Голосом оружия? Я не знаю, могу ли я точно ответить на эти вопросы. Что я могу вам сказать, так это то, что в кубинском положении под империалистическим давлением, а также под давлением марионеток, действовавших изнутри, мы не увидели другого выхода для народа, как голос оружия.
У кого спросить, постоянно говоря о технических соображениях, какой капитал необходим, чтобы начать аграрную реформу, мы сказали, никакой. Что единственным капиталом был вооруженный народ, уверенный в своих правах. С этим единственным капиталом на Кубе мы смогли реализовать нашу аграрную реформу. Расширить ее, пойти с ней вперед и выйти на путь индустриализации.
«Если братья дерутся между собой, — говорил Мартин Фьерро, — это значит, что другие их съедят. Империалист знает, что нужно разделять, чтобы властвовать. Не так ли он и нас разделил на страны-производители кофе, меди, нефти, олова, сахара, не так ли он нас разделил на страны, которые соперничают, чтобы отобрать рынки сбыта одни у других, постоянно понижая цены, и все это для того, чтобы иметь возможность как можно легче уничтожить нас по одному. Мы должны объединиться, все люди земли должны объединиться, чтобы добиться самого святого блага, свободы, экономического благосостояния, чувства отсутствия перед собой какой-либо неразрешимой проблемы и сознания, что, работая все дни с энтузиазмом и сознательно, мы достигнем нашей цели, и никто не свернет нас с пути.
