Елизавета Паршина - Динамит для сеньориты
Hugh Thomas пишет об этом так:
Согласно Кривицкому, шаг в этом направлении (о начале советской военной помощи Испании. — Л. П.) был сделан 14 сентября (1936 год. — Л. П.): начальник ГПУ Ягода, командующий вооруженными частями ГПУ Фриновский, начальник зарубежной службы ГПУ Слуцкий и представитель Генерального Штаба РККА Урицкий (Урицкий был начальником Разведуправления Генштаба. — Л. П.) встретились на Лубянке. Слуцкий позже сказал Кривицкому, в чем дело: ветерану НВД Никольскому, известному как Александр Орлов, имевшему длительную карьеру в различных службах ГПУ и НКВД и выполнявшему особые задания, было поручено организовать в Испании филиал НКВД, который также мог бы оценивать и координировать деятельность Коминтерна в отношении Испании. Ягода планировал ограниченную советскую военную помощь при содействии генерала Урицкого и капитана Оуланского, его уполномоченного в Одессе. Все известные документы не содержат подтверждения этой встречи. Тем не менее известно, что примерно в то время Орлов прибыл в Испанию. Орлов сам характеризует свою миссию как «объявление начала разведки, контрразведки и партизанской войны». Он говорит, что приехал „ранним“ сентябрем. (Стр. 360) Слова Орлова цитируются по: Слушания Подкомитета по внутренней безопасности Сената США 14–15 февраля 1957 года, часть 51, стр. 3422.
Углубляясь по следам Кирилла Орловского в лабиринты войны тайной, мы невольно выпустили из поля зрения войну большую, явную. Тысячи советских танкистов, летчиков, моряков, техников и врачей вели борьбу на полях сражений рядом с десятками тысяч добровольцев из многих стран мира, рядом с миллионами испанцев. Не будем поэтому преувеличивать значение рассмотренных нами выше тайных операций. Эту большую войну вел и наш советнический корпус в воинских соединениях и частях, руководимый Главным советским советником в Испании. С октября 1936 по май 1937 года на этой должности был Ян Карлович Берзин (настоящее имя — Кюзис Петерис, он же Павел Иванович Гришин, Вецайс, Старик), участник революций 1905, Февральской и Октябрьской 1917 года, который впервые был приговорен к смерти еще до совершеннолетия. Более десяти лет он руководил Разведывательным управлением Генштаба РККА. В Испанию прибыл 27 августа 1936 года вместе с Послом СССР в Испании Розенбергом в составе его штата. На посту Главного советника Берзина сменил Григорий Михайлович Штерн (генерал Григорович), а с мая 1938 и до конца войны (февраль 1939) Кузьма Максимович Качанов (генерал Сапунов). Бок о бок с Розенбергом работал Генеральный советский консул Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, старейший русский революционер, командовавший в октябре 1917 года захватом Зимнего дворца.
Меня могут упрекнуть в выпячивании руководителей, в то время как рядовые бойцы шли под пули. Это правильный упрек. Но здесь случай особый: из числа всех участвовавших в Испанской войне советских людей погибло семь процентов человек; из числа руководства — почти все.
Вернемся, однако, к Хемингуэю и рассмотрим внимательнее его контакты с работниками советских секретных служб в Испании. Начнем с поправки к уже цитировавшемуся замечанию Томаса: «Это наступление республиканцев описано Хемингуэем в его романе «По ком звонит колокол». (…) Это довольно странно, потому что в это время Хемингуэй ездил в Нью-Йорк и занимался кампанией по сбору средств для Республики».
Бальсайнская операция началась в субботу 29 мая и закончилась в четверг 3 июня 1937 года. Если согласиться с тезисом документальности и точности авторского описания, на свою операцию Роберт Джордан выходит субботним вечером 22 мая и взрывает мост во вторник 25 мая, то есть за четыре дня до начала наступления. Это абсурд по двум причинам. Во-первых, взрыв — явное указание на возможность наступления, на его направление и даже на время его начала. Во-вторых, за четыре дня можно навести пару новых переправ.
Но не будем придираться к мелочам, а отметим, что, даже если бы мост был взорван 28 мая, Хемингуэй вполне мог застать в Мадриде вернувшегося с операции во «Флориду» Орловского, так как в Нью-Йорк писатель приехал в первых числах июня. Мамсуров датирует свою первую встречу с Хемингуэем мартом 1937 года «или же несколько раньше». «Несколько раньше» отпадает, потому что до марта писателя в Испании еще не было. Отпадает и позже, в 1937-ом, так как во второй его приезд не было уже Мансурова. Пока все сходится, и есть о чем подумать. Например, на каком языке все они говорили? Первая встреча с Мамсуровым — на французском, переводил Кольцов. Вторая и несколько следующих — на испанском. Но дело в том, что по-испански Мамсуров не то чтобы совсем «ни бум-бум», но знал его значительно слабее, чем требовалось для обстоятельной беседы. Оказывается, была переводчица. Как рассказывал Мамсуров Е. Паршиной, переводила Паулина, его будущая жена. Биографическая справка из альманаха «Шпион», 1994, № 2:
Мамсурова Паулина Вениаминовна родилась в Буэнос-Айресе (Аргентина). В 1932 году приехала в СССР. В марте 1936 года по командировке КИМ (Коммунистического интернационала молодежи) уехала в Испанию. С начала гражданской войны вступила в народную милицию, затем была переводчицей у Р. Л. Кармена и в группе военных советников Я. К. Берзина. По возвращении из Испании в августе 1937 года училась в Военной академии им. Фрунзе. Участница Великой Отечественной войны. Майор. После войны на преподавательской работе.
Как видите, «никакого отношения» к советским секретным службам. Простая аргентинская девушка просто пересекла океан и запросто поселилась в СССР. Так же просто поехала в загранкомандировку от фактически филиала НКВД — Коммунистического Интернационала Молодежи — и стала работать с находящимся на нелегальном положении советским разведчиком. 7 ноября она оказывается за одним праздничным столом с руководителем советских секретных служб в Испании Александром Орловым, который тоже совершенно спокойно сфотографировался с ней в одной компании. Впрочем, мы отвлеклись от языков. А как же говорил Кирилл Орловский? Он ведь не то чтоб по-французски или по-испански, а и по-русски, как говорится, «со словарем». Значит, тоже кто-то переводил. И следует из всего этого то, что контакты Хемингуэя с работниками НКВД и ГРУ и планировались, и организовывались, и контролировались. А знал ли Хемингуэй, с кем он встречается? Поскольку встреча устроена русским (Кольцов) и с русскими и речь шла о секретных операциях, конечно, знал. Вернемся теперь еще раз к этим беседам. Как мы уже выяснили, все, что пишут о них журналисты от Эренбурга до Яковлева, чушь. Все советские советники и переводчики направлялись в Испанию только секретными службами, имели фальшивые документы и чужие иностранные имена. Об их пребывании в Испании запрещено было знать даже оставшимся на родине близким родственникам. Это было государственной тайной, а время было в Испании военное, а в СССР разгар массовых репрессий.
