Д. Рейтц - Коммандо. Бурский дневник бурской войны
Глава семьи, патриарх семидесяти лет, настаивал на том, чтобы стать моим проводником на первой стадии похода и твердо настоял на своем, хотя его сыновья предлагали себя в этом качестве. Мне собрали мешок с продуктами, и после прощания мы со стариком отправились в путь. Мы тащились вперед, час за часом, пока его сила не иссякла, и я заставил его возвратиться. Его голос дрожал от волнения, когда он желал мне помощи Господа. Моя нога меня почти не беспокоила, и теперь, когда я был один, я шел с хорошей скоростью по ясно различимой фургонной дороге, на которую он меня вывел, и к трем пополуночи спустился в ущелье. К этому времени взошла луна, и при ее свете я ясно различил на земле свежие следы копыт. Рассмотрев их, я узнал отпечатки пони Майкла дю При, а при дальнейшем исследовании узнал и следы лошадей некоторых, если не всех, членов моего отряда, которые в этом месте пересекли дорогу по пути в ущелье. Это открытие меня очень порадовало, поскольку надежды на то, чтобы догнать командо, в этот момент были очень призрачными, но я вполне мог рассчитывать на то, чтобы догнать своих товарищей, которые прошли здесь совсем недавно, и, не теряя времени, пошел по их следам. Через несколько миль они свернули в меньшее ущелье, и я без труда последовал за ними, потому что их следы ясно были видны на пыльной скотопрогонной дороге. Наконец, когда рассвело, я услышал ржание лошади и, осторожно продвигаясь, нашел всех семерых мужчин, крепко спящих под деревьями. Они очень удивились, увидев меня, поскольку были уверены, что я был мертв или взят в плен. Самим им побег с фермы стоил дорого — хотя из них никто не пострадал, шесть из девяти лошадей, которые были у нас, были убиты, и мы потеряли большую часть провианта, седел и одеял. Поэтому мы решили, что наша главная задача — пополнить запасы, поэтому продолжили путь по ущелью, пока не вышли в густонаселенную долину реки Каминасси, где услышали много разного о нашем коммандо, хотя ничего определенного не узнали, кроме того, что генерал Смэтс идет на запад и его преследует сильный отряд кавалерии. Жители охотно снабжали нас всем необходимым, и в течение следующих трех дней мы медленно продвигались по широкой долине. Далеко впереди мы видели высокие столбы пыли, которые, как нам сказали, поднимала тысяча всадников генерала Френча, занятая преследованием нашего коммандо, а иногда мы слышали далекую канонаду. Поскольку пятеро из нас шли пешком, мы должны были соблюдать большую осторожность, и несколько раз нам по нескольку часов приходилось прятаться, чтобы не оказаться на пути отрядов, подходивших из тыла к генералу Френчу.
Чем больше мы наблюдали переполненную войсками долину, тем меньше нам это нравилось. Уильям Конради, оценив обстановку, сказал, что у него есть план получше. Вместо того, чтобы продолжать следовать за коммандо, он предложил повернуть на север и пересечь Свартберген, попав таким образом в Кару, откуда мы прибыли. Он сказал, что генерал Смэтс наверняка добрался до Западного Кейпа, и, если бы мы смогли пересечь горную цепь, которая находилась между им и нами, то смогли бы не опасаться преследования англичан и, возможно, присоединиться к коммандо. Мы согласились и сразу отправились в путь. Два дня мы двигались к Свартбергену, который, как стена, возвышался на северном горизонте. В деревне Армод нас поджидала неприятная неожиданность в виде отряда солдат, которые попытались нас захватить, и только наступившая темнота и наша стрельба в ответ на их позволили нам пересечь реку и скрыться в кустарнике на другом берегу.
Моя нога не причиняла мне никакой боли, и все проходило благополучно, благодаря местным фермерам, которые держали нас в курсе событий.
Утром третьего дня мы достигли подножия горной цепи, совсем рядом с ущельем Семи Недель, к востоку от него. По этому ущелью проходила главная дорога на Кару, но оно охранялось, поэтому нам приходилось обходить его. Когда появился английский патруль, мы начали подниматься наверх, пока к вечеру не добрались до верхней части гор. Эти горы мы уже пересекали во время этого похода. В том месте Свартберген был одной большой стеной, а сейчас он расходился на много меньшего размера хребтов, что было для нас большой неприятностью.
Поскольку темнело и начался сильный дождь, мы прошли немного по гребню, чтобы найти убежище на ночь. Было очень холодно, уснуть было невозможно, разжечь огонь нельзя, поэтому до рассвета мы сидели, дрожа от холода. а утром начали искать путь вниз по покрытому плотным туманом склону. К четырем пополудни мы были ниже облаков, и увидели, что у наших ног лежит длинный узкий каньон, склоны которого были покрыты утесами. На его дне, в тысяче футов под нами, мы разглядели группу хижин и, рассчитывая найти там местных жителей, которые покажут нам дорогу, спустились туда, оставив лошадей на месте, чтобы они сами о себе позаботились. Мы прошли через трещину в скалах и перед закатом достигли дна ущелья. Когда мы приблизились к хижинам, рядом с нами появился косматый гигант, одетый в козьи шкуры, который заговорил с нами на странном голландском языке. Это был белый по имени Кордье, который жил здесь с женой и выводком полудиких детей в полной изоляции от внешнего мира. Он сказал, что все о нас знает, потому что один из его сыновей тем утром был в горах, услышал в тумане издаваемые нами звуки, тщательно пересчитал нас, услышал, на каком языке мы говорим, после чего прошел по краю утесов, чтобы предупредить отца. Мы были приняты с грубоватым но искренним гостеприимством, и мы воздали должное козлятине, молоку и дикому меду, которые были поставлены перед нами. Кордье сказал нам, что британцев здесь никогда не было и после него мы первые оказавшиеся здесь буры. О войне он что-то слышал, но подробностей о событиях последних двух лет почти не знал.
Мы провели ту ночь и следующий день с этой любопытной швейцарской семьей Робинзонов, а вечером снова поднялись на утесы, сопровождаемые нашим хозяином и некоторыми из его отпрысков, которые остались с нами рядом с нашим костром, и следующим утром провел нас через горы. Еще до темноты мы смотрели вниз на северные равнины. Теперь наше намерение состояло в том, чтобы спуститься к равнинам и, оставляя горы слева, двигаться на запад к району Кейпа, лежащего по Атлантическому побережью на расстоянии в двести миль, где мы надеялись в конечном счете узнать новости о генерале Смэтсе.
Мы провели еще одну ночь на вершине хребта, и, расставшись на рассвете со своими проводниками, спустились вниз по склонам к подножию гор и пошли через равнины. Мы были теперь в Гош Кару, как называли этот район готтентоты, засушливой бесплодной местности, где только изредка можно встретить бродячего пастуха. На следующий день мы пересекли железнодорожную линию, которая проходит от Кейптауна на север. Не было никаких блокпостов, как в Трансваале или Свободном Государстве, поэтому у нас не было никаких проблем, хотя мы видели двухъярусные пожарные каланчи с обоих концов моста через реку Двика.
