Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин
Когда в середине октября возобновились заседания Думы, главный вдохновитель «прогрессивного блока» и лидер конституционных демократов П.Н. Милюков возлагал на нее определенные надежды, но в то же время опасался, что растущее в народе недовольство, направленное в основном против царского правительства, может перекинуться и на депутатское собрание. И вот I ноября он произнес свою известную речь о «глупости или предательстве» в попытке отмежевать Думу от правительства. Милюков обвинил высшие сферы в негодном управлении государством и даже упомянул в этой связи императрицу и Распутина, процитировав на немецком языке (дабы председательствующий не лишил его слова) критические заметки из австрийской прессы[517]. Военная цензура запретила публиковать эту речь, но ведущие авторы «Русского слова» – Дорошевич, С.В. Яблоновский, Б. Веселовский и Петров (восстановленный в качестве корреспондента, когда штат редакции поредел из-за войны) – все же передали основную суть депутатских выступлений, в которых осуждалось нелепое поведение императрицы. Другие авторы писали хронику кризиса, рассказывая об авариях в городской системе энергоснабжения, о нехватке продовольствия и топлива, о транспортных заторах, затруднявших поставки в крупные города.
После выступления Милюкова Николай II ноября заменил Штюрмера другим консервативным бюрократом А.Ф. Треповым, который недолго продержится на посту первого министра. Спустя две недели, 24 ноября, сытинское «Русское слово» напечатало неподписанную статью под заглавием «Голос земли», где было сказано, что «опасный внутренний кризис» в России вызван «величайшей разрухой власти», но с воодушевлением отмечалось «действительное обновление… в Государственной Думе и Государственном Совете, чутко отразивших в себе настроение единой России». 14 декабря «Русское слово» вновь писало, что «расшатываются совершенно самая инерция, давняя налаженность бюрократической машины, и порою как будто неизвестно даже, кто же, собственно, управляет страной».
Степень влияния той или иной газеты на политические события точно установить невозможно, однако не подлежит сомнению, что посредством «Русского слова» Сытин играл важную роль в распространении недовольства царским режимом. Его газета ежедневно внушала миллионам читателей мысль, которую разделяли многие политики и высокие чины в правительстве: самодержавие полностью изжило себя. Кроме того, «Русское слово» открыто требовало введения либеральных политических институтов, то есть тех самых перемен, за которые десять с лишним лет более или менее горячо ратовал Сытин.
Когда 17 декабря произошло убийство Распутина, «Русское слово», в числе прочих газет, пренебрегая цензурным запретом, отозвалось на это событие крупными заголовками во всю ширину полосы. Николай тотчас назначил на пост премьер-министра неопытного в государственных делах князя Н.Д. Голицына, и «Русское слово» назвало это назначение «новым и естественным шагом в печальном процессе распада власти»[518]. В длинной череде публикаций о заговоре против Распутина «Русское слово» сообщило 20 декабря, что, хотя никто пока не арестован, некоторые участники покушения принадлежат к высшим аристократическим фамилиям. Судя по уликам, преступление было совершено во дворце князя Феликса Юсупова в Петрограде, хотя убийцы на автомобиле отвезли тело к реке. На следующий день «Русское слово» напечатало отчет прокурора, уделило место слухам об арестах, дало шесть колонок о последних днях Распутина и воспроизвело образцы его почерка.
История с убийством провидца и наперсника императрицы была точно по заказу скроена именно для такого издателя, как Сытин, – совершенно неожиданная, сенсационная и по-настоящему значительная, и Сытин предоставил страницы своей ежедневной газеты, тираж которой перевалил далеко за 700 тысяч экземпляров, для обнародования малейших ее подробностей, какие только удалось раздобыть его бесчисленным репортерам. За все пятьдесят лет издательской деятельности и два десятилетия в качестве хозяина «Русского слова» не знал Сытин подобного успеха, даже в последние дни жизни Толстого. Несмотря на то, что гибель придворного злодея, казалось бы, должна была пойти на пользу стране, она не вернула правительству доверия народа. Близился год революционной бури, а с ним – непоправимые перемены в судьбе Сытина.
Глава десятая «ПРИШЕЛ ГОЛЫМ И УЙДУ ГОЛЫМ»
Отметив полвека упорного труда и вкусив мировой славы, Сытин погрузился в тревожную неопределенность 1917 года. Расточительная, бессмысленная война России с Германией нанесла сокрушительный удар экономике и обострила кризис самодержавия; всеобщее недовольство подрывало последние основы порядка. Сытин все же отпраздновал свой юбилей, а чуть позже стал свидетелем двух революций. Первая опрокинет царский трон, вторая, объявив частную собственность и свободу печати вне закона, отнимет у Сытина одно за другим все его предприятия. Решительно насаждая социализм, Ленин еще будет пользоваться услугами старого капиталиста; его преемники вовсе отстранят Сытина от дел.
IЕдва истекли первые несколько минут 19 февраля 1917 года, как в дверь сытинской квартиры позвонил посланец царя. На этот день были назначены торжества по поводу пятидесятилетия издательской деятельности Сытина, и Николай II пожелал первым поздравить его. Так, в разгар стачек и беспорядков, вызванных нехваткой продовольствия, в атмосфере всеобщего отчаяния, порожденного войной, начался пышный юбилей.
Целый год Тулупов и комиссия из семи человек потратили на его подготовку и даже заручались согласием неких персон в Петрограде[519]. И вот пришел назначенный день: по замыслу устроителей пятидесятилетие приобщения Сытина к печатному делу в книжной лавке Шарапова было приурочено к пятьдесят шестой годовщине отмены крепостного права. Наверняка Сытин сомневался, а уместно ли в военное время отмечать юбилей с таким размахом, но, возможно, нашел для себя два оправдания: во-первых, пышность торжеств свидетельствовала о его твердой уверенности в том, что после войны страна быстро встанет на ноги, и во-вторых, этим празднеством воздавалось должное блистательному достижению – издательской фирме, созданной бедным, неграмотным крестьянином и ставшей одной из крупнейших в мире. К тому же обнадеживали декабрьские известия, будто немцы ищут мира, и смерть Распутина. Надо было смотреть вперед.
Итак, во второй половине дня 19 февраля тысяча гостей заняла все места в большом зале Московского Политехнического института. Как повелось у Сытина в подобных случаях, церемония началась с короткого богослужения, и священник произнес молитву во славу доблести и мужества России, переживающей нелегкие времена. На сцене, вместе с отправлявшим службу священником, были члены Юбилейной комиссии; ее председатель Тулупов пригласил Сытина с супругой занять места в президиуме. Когда улеглись «громовые аплодисменты», Тулупов открыл официальную часть[520].
