Олег Мороз - Ельцин. Лебедь. Хасавюрт
Свой рассказ Андрей Бабицкий продолжил на пресс-конференции на следующий день. Он повторил данную им накануне характеристику «фильтрационного пункта» в Чернокозове, добавив, что это вообще своего рода модель тех порядков, которые пытаются установить во всей Чечне:
— …По сути дела, Чернокозово — это концентрационный лагерь, того типа, о котором мы знаем и по фильмам про Великую Отечественную войну и по литературе о сталинских лагерях. Это такой механизм истязания тех, кто попадает туда. Я провел там фактически две недели — с 16 января по 2 февраля, — и из тех, кого называют боевиками, в этом изоляторе фактически нет никого. Туда людей просто гребенкой собирают по улицам, из чеченских сел и городов. И этих людей ломают, бьют, пытают, запугивают. Я не знаю, для чего это делается. Надо сказать, что сейчас в Чечне создается очень успешно модель полицейского управления государством. И там, в Чечне, полный, на мой взгляд, бардак, но, тем не менее, полицейская модель работает. Она полностью держится на страхе. Не так важно, эффективны ли те или иные гражданские службы — важно, чтобы работал именно аппарат подавления…
Западу неприятно на это смотреть
Запад так и не смог оказать какое-то существенное умиротворяющее, образумливающее влияние на действия московских властей в Чечне. Более того, по-видимому, и не очень хотел, по возможности брезгливо сторонился. Да, рядовые граждане, общественные деятели, журналисты — те не уставали протестовать, обличать, а вот так называемые «официальные лица», от которых, конечно, зависело гораздо больше. Они, разумеется, тоже критиковали Москву, но предпринять какие-то решительные действия, которые заставили бы ее остановиться, одуматься, — на это они так и не отважились.
Характерный случай произошел осенью 2007 года в Брюсселе. 2 октября в здании Европарламента открылась фотовыставка «Геноцид в Чечне». На ней были представлены 300 снимков, сделанных известными фотожурналистами и показывающих зверства российских военных в этой республике, их чудовищные преступления перед мирным населением. Перед зрителем предстали останки людей, погибших под бомбами (которые таким способом «утилизировали»), расстрелянных при «зачистках», замученных в «фильтрационных пунктах», то бишь в концлагерях.
По словам тех, кто успел посмотреть фотографии, они были потрясены.
Однако снимки провисели на стендах лишь несколько часов, после чего выставку поспешно закрыли: показывать такое… Европарламентарии решили поберечь свою психику, свои нервы…
Надо сказать, перед открытием выставка уже прошла своеобразную цензуру: сорок четыре снимка, на которые, по мнению «цензоров»-администраторов, вообще невозможно было смотреть без содрогания, закрыли листами черной бумаги. Однако затем, как видим, к этой же категории, были отнесены и все остальные фотографии.
Когда выставку демонтировали, настырные журналисты, не сумевшие вовремя взглянуть на экспонаты, пытались увидеть фотографии, переснять хотя бы некоторые из них, однако бдительные охранники, видимо, получившие соответствующие инструкции, запрещали им это делать, поворачивали фотографии тыльной стороной к фото- и телекамерам.
— Нельзя смотреть! Запрещено! — угрюмо твердили они.
В этом инциденте, как в капле воды, отразилось истинное отношение Запада (западных властей) к тому, что происходит в Чечне: мы, конечно, против, но. в конце концов, разбирайтесь там сами, не впутывайте нас в вашу грязь, не заставляйте нас вместе с чеченцами переживать те злодейства, которые вы там творите!
Путин — президент
Президентские выборы состоялись 26 марта. Уже в конце этого дня стало ясно, что Путин побеждает с довольно большим — более 16 процентов — отрывом от следующего за ним вечного коммунистического кандидата в президенты Зюганова.
Что могло помешать победе выбранного Ельциным наследника? Война в Чечне? Да нет, она только способствовала его триумфу. Тогда, может быть, избирателей в состоянии были насторожить такие эксцессы, как весьма подозрительные «учения» в Рязани, похищение и «обмен» журналиста Андрея Бабицкого, его рассказ о происходящем в Чернокозове (это ведь уже не война, это что-то другое)… Нет, не насторожили.
Окончательные итоги выборов были опубликованы 5 апреля. Преимущество фаворита стало еще больше: Путин — почти 53 процента, Зюганов — несколько более 29-ти. На третьем месте оказался Явлинский, обогнавший Тулеева, ранее занимавшего это место, — 5,8 процента.
Никто из остальных восьми кандидатов не преодолел трехпроцентного барьера, так что всем им предстояло вернуть в казну деньги, полученные на предвыборную агитацию…
Интереса ради, можно все же перечислить, в каком порядке выстроились эти аутсайдеры: Аман Тулеев (более 2,2 миллиона голосов), Владимир Жириновский (несколько более 2 миллионов), Константин Титов (около 1,2 миллиона), Элла Памфилова (почти 759 тысяч), Станислав Говорухин (около 329 тысяч), Юрий Скуратов (более 319 тысяч — совсем неплохой результат для героя «кассетного» скандала), Алексей Подберезкин и Умар Джабраилов — оба менее чем по 100 тысяч.
Очередной трагический перелом в российской судьбе
Итак, Путин — президент…
В «Президентском марафоне» Ельцин пишет, что когда он узнал об этом фактически уже свершившемся событии 26 марта 2000 года, то пришел в восторг:
«Я от волнения не мог усидеть на месте. Победа! Быть может, главная моя победа! Господи, как долго я этого ждал!»
На самом деле это была не главная победа, а главная ошибка его жизни. В результате этой ошибки в российской истории открылась очередная трагическая страница.
Это сейчас, по прошествии лет, все так и сяк судят и рядят, что, собственно говоря, произошло 31 декабря 1999 года, когда в России не просто сменилась власть, но и произошел очередной резкий перелом в ее судьбе: от надежды — к почти полной безнадежности. Однако непосредственно после той даты — 31-го — мало кто угадал, мало кто дал точную оценку. Пожалуй, точнее всех ее дала Валерия Новодворская в «Литгазете» от 19 января (еще и трех недель не прошло от рокового события):
«Он (Борис Николаевич Ельцин. — О. М.) останется в истории Иваном Сусаниным, который обещал показать стране дорогу на Запад, а в результате завел ее и сдал прямо в руки Лубянки, устроив нам конфронтацию со всем цивилизованным миром. Ельцин все свои заслуги, до одной, очень старательно, ничего не забывая, взял назад (точнее бы сказать: взял и перечеркнул. — О. М.)»
