Давид Драгунский - Годы в броне
Меня все время одолевало беспокойство: кто проскочил впереди нас? не сбилась ли с маршрута бригада Слюсаренко? не выкинет ли чего Головачев в отместку за Енджеюв?
И только утром, когда стало совсем светло и рассеялся туман, удалось в конце концов разобраться. Оказалось, что впереди нас всю ночь маячил немецкий пехотный батальон. Он уходил на запад, мы же спокойно следовали за ним. Этот батальон и привел нас к мосту, к переправе. Плененный нами немецкий офицер признался, что они тоже не разобрались в обстановке, приняли нашу колонну за свою.
Посмеиваясь в душе, смотрел я на Осадчего, шедшего в ту ночь впереди с головным отрядом. Заметив мой взгляд, комбат смутился и очень выразительно показал кулак разведчику Борису Савельеву. Оба прохлопали противника. Этот случай надолго остался темой едких шуток по адресу Осадчего.
В тот же день я узнал, что бригады Слюсаренко и Головачева тоже форсировали Варту, но на других участках. Неудержимо неслась к границе 52-я армия генерала Коротеева. Наступление продолжалось по всему фронту, и наши дороги проходили теперь через горящие города и деревни фашистской Германии.
Мы продолжали неотступно преследовать врага, с боями уходившего на запад. Ночь застала нас в небольшом населенном пункте.
"За мной!" - полушепотом скомандовал автоматчикам молодой голубоглазый лейтенант Николай Бессонов.
Автоматчики мгновенно соскочили с машины и устремились в первые дома. В них было пусто. Обитатели бежали. За поворотом кривой улочки виднелся двухэтажный дом с плохо зашторенными окнами: на улицу просачивались узкие полоски света. Мы с автоматчиками вошли в дом, и нас уже на пороге встретили радостные крики: в доме укрывались русские девушки, угнанные фашистами из Херсона, Запорожья, Киева. Второй день они ждали здесь своих освободителей.
На столе неярко светила самодельная керосиновая лампа. Бледные, изможденные лица сияли.
- Мы так ждали вас, так ждали...
Девушки наперебой рассказывали о долгих месяцах фашистской неволи, о непосильной работе, которую их заставляли выполнять.
Можно было много часов слушать повесть о их горестной жизни, но нас торопил воинский долг - надо было наступать дальше на запад.
- Что нам делать? - в один голос спрашивали девчата.
- Собирайтесь в дорогу. Через день-другой вас увезут на Родину.
Вышли из дома. Рядом со мной шагал лейтенант Бессонов. Он был задумчив и неразговорчив, силился скрыть волнение, но это не удавалось. Я знал Николая Бессонова второй год. Знал, что до войны он был токарем на одном из заводов Нижнего Тагила, что в августе 1942 года добровольцем ушел в армию и окончил Свердловское пехотное училище. Фронтовой путь молодого офицера начался в 104-м стрелковом полку 62-й стрелковой дивизии. К нам Николай Бессонов попал из госпиталя, где лечился после ранения, и попал не случайно - в 55-й бригаде воевал его отец - Александр Григорьевич Бессонов. Но встретиться им не пришлось: отец погиб незадолго до прибытия сына.
Я понимал состояние лейтенанта. Видимо, разговор с украинскими девушками, вызволенными из фашистской неволи, снова напомнил ему о гибели отца. Ведь его сразила фашистская пуля...
Мы забрались в машины и догнали колонну.
На дорогах и магистралях то и дело попадались толпы изможденных, оборванных людей: французов, бельгийцев, голландцев, чехов, датчан, югославов. Встречая советских солдат, они страдальчески улыбались, выразительно жестикулировали, плакали. "Рус, рус", "советик", "братья", "виктория", "товарищ", - обращались они к нам.
А мы шли все дальше и дальше. Наступали и днем и ночью. Куда только девалась усталость! По радио было слышно одно: "Вперед, вперед!".
Не встречая организованного сопротивления противника, мы действительно ушли далеко вперед и оторвались от общевойсковых армий чуть ли не на восемьдесят километров.
Как затравленный зверь, метался враг в поисках лазейки, чтобы выскочить из советских котлов, по везде натыкался на танкистов Рыбалко и Лелюшенко, на дивизии Жадова и Коротеева, Курочкина и Гордова.
На марше, буквально с неба, к нам свалился желанный гость: офицер связи доставил на самолете По-2 карту. Красным карандашом был обведен на ней кружок вокруг города Велюнь. Это означало, что бригаду следует повернуть на северо-запад, совершить марш-бросок на 120 километров и к утру овладеть городом Велюнь.
Сборы были недолги. Пока Свербихин доводил новую задачу до комбатов, начальник тыла бригады Леонов организовал питание людей, одновременно шла заправка машин, танки пополнялись боеприпасами. С наступлением темноты бригада снова тронулась в путь.
Я прекрасно понимал, как трудно будет выполнить эту задачу. Вблизи нас советских войск не было. Помощи ждать не от кого: Велюнь находился на большом удалении от наших передовых частей. Решение могло быть одно - ночью с ходу ворваться в город и, разделавшись с гарнизоном, выполнить боевую задачу. В голову колонны был поставлен 2-й батальон, которым командовал Григорий Савченков. Я со штабом следовал за ним, ведя за собой два танковых батальона, батальоны автоматчиков, артиллерийский дивизион. Решено было колонну сжать до предела, сделать ее компактной. Тыл бригады с надежной охраной мы оставили на месте, чтобы кухни, цистерны, ремонтные летучки не затрудняли маневра главных сил, не путались под ногами.
Выключив фары, растянувшись на несколько километров, наша танковая колонна неслась по дорогам Германии, обгоняя обозы и отдельные машины гитлеровцев. Они аккуратно сходили на обочину, предоставляя нам асфальтированную дорогу. В темноте, не разглядев нас, немцы, конечно, были уверены, что пропускают вперед свои танковые части. На это мы и рассчитывали, решившись на столь необычный ночной рейд.
Я стоял в танке, упираясь ногами в снарядный ящик, и держал в руках выносное радиоустройство, готовый в любую минуту развернуть бригаду и вступить в бой.
Мимо мелькали города, деревни, хутора, погруженные во мрак и безмолвие.
Где-то около полуночи поступило сообщение от Осадчего, что его батальон догоняет легковая машина с выключенными фарами. Я приказал уточнить, чья машина и куда следует. Через несколько минут комбат доложил: "Машина немецкая, в ней несколько человек, идет на большой скорости. Жду вашего распоряжения". Мой приказ был предельно кратким: "Машину задержать, пленных доставить ко мне", а про себя подумал: "Интересно, что за гуси нам попались?" Каково же было мое удивление, когда Осадчий сообщил, что в машине находятся... два военных корреспондента - Безыменский и Борзунов.
Александр Ильич Безыменский и Семен Михайлович Борзунов были давними и добрыми друзьями нашей бригады, знали ее людей, часто бывали у нас, много писали о славных делах танкистов в армейской и фронтовой газетах.
