Василий Ардаматский - Две дороги
П р о к у р о р. Значит... этот документ приняли?
П о д с у д и м ы й. Да.
П р о к у р о р. Почему тут четыре раза упоминается дата 15 апреля?
П о д с у д и м ы й. Потому что наметили на это число.
П р о к у р о р. Значит, дата 15 апреля вам была указана... Я потом задам несколько вопросов. Но сейчас попрошу огласить документ из газеты «Болгария» № 552 — процесс о покушении в соборе св. Недели, речь прокурора по поводу взрыва Софийского собора. Довольно странное совпадение. В фальшивке говорится, что на 15—16 апреля должно быть выступление, и точно 16-го происходит взрыв Софийского собора. Причем эта дата, как устанавливает подсудимый Дружиловский, указана была ему...
(Оглашается газетное изложение речи прокурора, напечатанное в газете «Болгария» за номером 552.)
З а щ и т н и к К о м о д о в. Скажите, Дружиловский, на каком языке была написана эта фальшивка?
П о д с у д и м ы й Д р у ж и л о в с к и й. На русском.
З а щ и т н и к. Вы ее написали лично от руки?
П о д с у д и м ы й. Да, лично, от руки.
З а щ и т н и к. Она была потом напечатана?
П о д с у д и м ы й. Да, она потом была напечатана Соловьевой.
З а щ и т н и к. Все эти номера — 27001, 2960 — это все ставилось вами случайно?
П о д с у д и м ы й. Да, случайно...
З а щ и т н и к. Теперь скажите, пожалуйста, вы не помните, когда был составлен этот документ? На штампе написано 12 марта, задолго ли до этого числа вы составляли этот документ или, наоборот, после этого числа?
П о д с у д и м ы й. Точно я не могу вспомнить.
П р о к у р о р. Вас не волновало то обстоятельство, что благодаря вашим документам были жесточайшие расправы в Болгарии?
П о д с у д и м ы й. Нет, гражданин прокурор, я рассуждал таким образом: на моем месте могли бы быть другие люди из тех лиц, которые тысячами находятся за границей и которые могли быть привлечены к этому, как и я, и сделали бы то же самое, что сделал я, ту же фальшивку.
П р о к у р о р. Совершили бы то же самое преступление?
П о д с у д и м ы й. Совершили бы то же самое преступление.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
У читателей может возникнуть вопрос: неужели высокопоставленные политические деятели западных держав, крупные дипломаты, входившие в Совет послов, не знали, что правительство Цанкова оперирует грубой фальшивкой? На этот вопрос сейчас можно ответить совершенно твердо: з н а л и! Это подтверждено многими вышедшими потом в разных странах документальными и мемуарными книгами. Но, может, узнали об этом позже? Нет, знали это и тогда.
Известно, например, что Вандервельде, ссылаясь на имевшуюся у него частную информацию, утверждал, что фашистское правительство Болгарии для обоснования террора использовало сомнительные документы, и в связи с этим предлагал предоставление Болгарии кредитов обусловить требованием прекратить террор. Ему резко возражал Чемберлен, он даже намекнул Вандервельде, что тот может быть привлечен к ответственности за клевету, но это же был тот самый Чемберлен, который утверждал, что подлинным является и «Письмо Зиновьева» английским коммунистам, хотя был прекрасно осведомлен, где и кто его изготовил. Газета немецких коммунистов «Роте фане» тогда же разоблачала происхождение фальшивок для Болгарии, назвала имя их автора и его адрес.
Не могли не знать происхождения документов прежде всего разведки этих государств. О немецкой и говорить нечего — она знала каждый шаг Дружиловского, Зиверта, Орлова и других. Через Орлова и других своих агентов была осведомлена обо всем разведка английская. По выражению Сиднея Рейли, все происходившее в Берлине в тот же день лежало на ладони британской секретной службы. Не была слепой и французская разведка. Ее представитель Лорен, как мы знаем, пользовался услугами Дружиловского. Знала все и американская разведка, она тоже пользовалась услугами Дружиловского и других жуликов.
А раз знали разведки, значит, знали и правительства. Все знали! Но что же их заставляло делать вид, будто они в полном неведении?
Обратимся за разъяснением этого вопроса к истории.
Балканские страны уже давно привлекали к себе внимание великих западных держав. Еще Бисмарк говаривал, что всякая европейская держава, готовясь в большой военный поход, должна иметь за спиной балканский мешок. Интерес Запада к Балканским странам стоил народам, населяющим этот полуостров, немалой крови. Уинстон Черчилль в своих дневниках значительное место уделяет балканской проблеме и называет ее нервной. Он прекрасно понимал, что XX век внес в эту проблему тревожное и неуправляемое извне явление — стремление балканских народов к национальной и государственной самостоятельности. Для устранения этой опасности империализм использовал старый свой метод — разделяй и властвуй. Задача «разделяй» решалась стандартно — между Балканскими странами то и дело вспыхивали «местные войны», закулисными организаторами которых были западные державы. Что же касается осуществления задачи «властвуй», тут дело обстояло гораздо сложнее, так как по поводу раздела сфер влияния на Балканах шла грызня уже между самими господами империалистами.
Одной из самых вожделенных для Запада Балканских стран стала Болгария. Империалистов разных мастей прельщало уже одно географическое положение этой страны, имевшей границы с Турцией, Грецией, Румынией, со странами Югославского королевства, образовавшегося после распада Австро-Венгерской империи, и морскую границу с Советской Россией.
Нельзя отказать в дальновидности германскому империализму, он еще в начале века энергично полез в Болгарию, а к тридцатым годам уже фактически имел эту страну в том самом мешке за спиной, о котором говорил Бисмарк. Во всяком случае, царем Болгарии еще в конце прошлого века стал Фердинанд Кобургский — бывший офицер австрийской армии, родным языком которого был немецкий, а в 1918 году престол занял его сын Борис — весьма послушный Германии человек. И хотя Бисмарк советовал иметь в мешке Балканы целиком, немецкий империализм расчетливо начал с Болгарии, понимая, что через Болгарию он будет иметь стратегически удобный доступ во все Балканские страны. Будущее полностью подтвердит этот расчет...
Но нас интересуют сейчас двадцатые годы. После первой мировой войны, в которой Болгария выступала на стороне Германии, следовало бы ожидать, что ее постигнет участь союзника побежденной страны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако, как это ни парадоксально, именно поражение способствовало тому, что Германия смогла прочно внедриться в экономику и политику этой страны.
