Гвидо Кнопп - Дети Гитлера
Многие юноши мечтали совершить подвиги или погибнуть во имя благородной цели — защиты «отечества». «За какое отечество мы собирались сражаться, — вспоминает Рихард Аппель, — мы осознали намного позже. Мы готовы были жертвовать собой за преступный режим. Тогда на вещи смотрели по-другому. Никто из нас ни минуты не сомневался, что иы ведем справедливую войну. Нас учили, что жизнь — это вечная борьба. Народ должен сражаться за своё существование. Нам угрожали, и мы сражались». «Мы родились, чтобы умереть за Германию», — гласил один многих типичных лозунгов Гитлерюгенда.
Отношение молодежи к войне во многом зависило от того, при каких обстоятельствах эти молодые люди были втянуты в военные действия. Многие из них, жившие на востоке Германии, узнавали от беженцев и сводок новостей об ужасах войны, обрушившихся на мирное немецкое население. Известия о зверствах, убийствах и изнасилованиях со стороны советских частей в Неммерсдорфе (Восточная Пруссия) и Лаубане (Силезия) распространялись с быстротой молнии. Юноши считали, что они прото обязаны в этом случае взять в руки оружие. «Мы думали только об одном: защитить от русских солдат наших матерей и сестер». Подобную мотивацию умело использовала нацистская пропаганда при мобилизации новых сил, чтобы отодвинуть конец гитлеровского режима ещё на какой-то срок.
Пропаганда называла предателями тех, кто сомневался в военной победе рейха. «Личности, которые вредят нашей борьбе за жизнь, есть смертельные враги нашего народа. Они заслуживают расстрела или виселицы. Кто верит, что сможет противостоять национальным интересам, будет сметен». Зато поборники «священной народной войны» считали естественным делом вручить оружие детям и отправить из на войну.
Одни уходили воевать, не сомневаясь в своей победе, другие были просто запуганы. Редкую картину можно было наблюдать на призывных пунктах, в казармах и на самом поле боя. Седовласые старцы и молодежь с молочным цветом лица — студенты и школьники.
В виду того, что ополченцы носили желтую нарукавную повязку с надписью «Немецкий фольксштурм — вермахт», а в их карманах лежала солдатская книжка, они считались солдатами по всем военным законам. Таким образом, они попадали под действие Гаагской конвенции 1907 года. Как военнослужащие, они в случае пленения были официально защищены от расстрела в отличие от партизан. Западные союзники признали солдатский статус ополценцев в октябре 1944 года. Однако, на восточном фронте этот статус не спасал фольксштурмистов, попавших в плен, от расправы. Известно о многих случаях, когда красноармейцы расстреливали или пытали захваченных ополченцев. По этой причине многие из них позже присоединялись к частям регулярной армии или войск СС.
Были и другие мотивы подобных поступков. Не могло быть и речи о хорошем оснащении Фольксштурма оружием и амуницией. Нацистская верхушка понимала, что она не в состоянии снабдить новую миллионную армию надлежащим образом. Как правило, батальоны Фольксштурма были оснащены рзношерстным трофейным оружием, взятым с военных складов. Форменная одежда и прочее военное имущество имели сомнительное качество и не отличались единообразием. Военные, вообще, смотрели на Фольксштурм скептически. При этом они охотно ссылались на распоряжение правительства, датированное октябрем 1944 года, согласно которому «действующие части вермахта не обязаны передавать вооружение, боеприпасы, амуницию и технику создающимся подразделениям Фольксштурма». Большинство фронтовиков не видели проку во вспомогательных частях, состоящих из необученной молодежи и стариков. Для них плоховооруженные, одетые в цивильную одежду, ополченцы не были «братьями по оружию». Часто на вооружение Фольксштурма поступала древняя рухлядь, выпущенная в прошлом веке. Катастрофическое состояние дел в Фольксштурме было адекватным отражением состояния дел в «тысячелетнем рейхе» на двенадцатом году его существования. С ружьями и пригоршней патронов подростки отправлялись на передовые позиции. Многие из них могли обращаться с оружием, но их фронтовой опыт был равен нулю.
Широко разрекламированная «борьба до последней капли крови» начиналась для многих молодых ополченцев со строительных и земляных работ, с транспортировки грузов, охраны объектов, городов и деревень. Их привлекали в качестве вспомогательной силы при установке мино-взрывных заграждений. Во второй половине 1944 года, когда на фронте вермах понес большие потери, молодежь стали в больших количествах отправлять непосредственно на передовую. Многие погибали в своем первом бою. Пол лозунгом «Знамя значит больше чем смерть» молодежь Германии жертвовала собой во всех крупных сражениях заключительного этапа войны. Так было во время битвы в Нормандии, во время последнего крупного немецкого наступления в Арденнах, в феврале на Одере во время прорыва частей Красной Армии и при обороне городов-крепостей Кёнигсберг и Бреслау, которые оказались в глубоком тылу русских. Ту же картину можно было наблюдать и во время битвы за Берлин, когда зеленая молодежь наравне с солдатами была вынуждена сражаться за каждый дом в то время, как окружение Гитлера либо ударилось в бега, либо кончало жизнь самоубийством, как и сам Гитлер, боясь нести ответственность за миллионы погубленных жизней.
Люди, пережившие эти события, живы и рассказывают нам о них. Они рассказывают о судьбе обманутого молодого поколения и его бессмысленной гибели в последние дни преступной войны. Свидетельства очевидцев дают полное представление о том, что значило для молодых людей убивать и умирать ради «фюрера, народа и отечества», будучи обманутыми и запуганными.
В конце 1944 произошла битва, которая по замыслу руководства рейха должна была стать поворотным пунктом войны. Это была последняя наступательная операция Гитлера в Арденнах. «Крепость Европа» не смогла противостоять штурму антигитлеровской коалиции в июне 1944 года. Группировка немецких войск была отброшена от берегов Атлантики до границ самого рейха. Приказ Гитлера требовал сбросить вражеские войска в море. В Арденнах должна была решиться «судьба немецкого народа». Немецкому командованию удалось скрытно от противника сосредоточить к началу декабря почти 250 000 солдат, несколько тысяч танков и орудий в районе Айфеля. Для наступления были мобилизованы последние резервы вермахта. В тылу их место занял Фольсштурм, состаявший из «детей и старух». Гитлер, мня себя великим полководцем, решил поставить на арденнскую карту всё, что у него было.
Два гитлерюгендовца, добровольно вступившие в вермахт в семнадцатилетнем возрасте, Йоханес Шрёдер и Гюнтер Мюнц едва избежали гибели во время битвы в Арденнах. Они были свидетелями множества смертей своих ровесников, одетых в солдатские шинели. Они обы были ранены. Йоханес Шрёдер получил ранение в голову, а Гюнтер Мюнц потерял ногу под Рождество. Им повезло — они остались живы. Шрёдера спасли американские санитары. «Я тогда научился плакать, несмотря на Гитлерюгенд, героизм и конечную победу», — говорит Гюнтер Мюнц.
