Элизабет Хереш - Николай II
Однако наступление 6 (19) июня 1917 года закончилось катастрофой. Многие командующие были назначены Керенским буквально за считанные дни до начала боев. Солдаты воспользовались своим новым правом обсуждения приказов (предусмотренным в разработанной Парвусом программе развала воинской дисциплины); еще утром они дискутировали по вопросу наступления и в конце концов решили не выполнять намеченный план. Единственным исключением была дивизия генерала Брусилова[129].
На следующий день после начала наступления командующие 10-й и 11-й армиями доносили о неподчинении и дезертирстве. Немцы смогли почти без сопротивления прорвать фронт. На юге пал Тарнополь, Галиция и Буковина были потеряны. Рига пала под натиском немцев. Немецкий флот был готов двинуться на Петроград. В Ревеле, Нижнем Новгороде и Харькове вспыхнули восстания[130].
Этот ожидаемый исход наступления стал сигналом для большевиков. Воспользовавшись настроением масс, они могли попытаться путем путча захватить власть. Провоцировались перестрелки, захватывались ключевые пункты, анархисты подложили бомбы на Николаевском вокзале, с которого солдаты отправлялись на фронт, кое-где заговорили пулеметы. Советы призвали матросов из Кронштадта для поддержки мятежа[131].
Однако новый министр внутренних дел принял жесткие меры. Дошло до стрельбы перед Таврическим дворцом, где заседала Дума. Пехота, гвардейцы, юнкера и казаки расположились перед Зимним дворцом, где была резиденция нового правительства. Стычки происходили у Петропавловской крепости, биржи и телеграфа. Однако план большевистских боевиков провалился.
Бюро большевиков было обыскано. События выглядели столь скандально, что разъяренный министр юстиции Переверзев вместо того, чтобы немедленно арестовать Ленина, сначала передал в печать державшуюся в секрете информацию:
«Ленин — агент немецкой разведки. В его кабинете обнаружены соответствующие доказательства. По данным следствия и полученной информации, тайными агентами Ленина в Стокгольме являются большевики Якоб Фюрстенберг, известный под именем Ганецкий (также Ханецкий), и Парвус (доктор Гельфанд).
В Петрограде это большевики Козловский, мадам Суменсон, родственница Ганецкого, которая вела с ним дела, и некоторые другие. Козловский — основной получатель немецких денег, которые поступали из Берлина через банк «Дисконто Гезелшафт» на «Ниа-банк» в Стокгольме, а оттуда на Сибирский банк в Петрограде, где в данный момент на счете имеется более двух миллионов рублей. Кроме того, военная цензура обнаружила постоянный обмен телеграммами между немецкими и большевистскими агентами».
На следующий день газеты писали:
«Ленин — предатель. Получал деньги от немцев через некоего Ганецкого в Стокгольме. Они переводились из «Ниа-банка» в Сибирский банк».
Это известие вызвало огромное возмущение. Гнев обратился против революционеров и их лозунгов. Керенский, вернувшись из поездки на фронт, приказал немедленно задержать Ленина, Каменева, Зиновьева и Суменсон. Редакция «Правды» была закрыта.
Но арестовать Ленина не удалось. Незадолго до публикации адвокат Каринский позвонил своему знакомому Бонч-Бруевичу, известному впоследствии как друг Ленина. Он сообщил, что обнаруженные документы политически компрометируют Ленина и очень опасны. Бонч-Бруевич спросил: «Что там такое?». Каринский ответил: «Он, видимо, шпионит на немцев». Бонч-Бруевич: «Это чистейшая клевета…». Каринский: «Я вам сообщаю как давнему другу, что на основании полученных документов мы должны предъявить обвинение. Больше ничего сказать не могу. Поторопитесь…».
Бонч-Бруевич поторопился. Уже на следующий день Ленин скрылся вместе со своим ближайшим последователем Апфельбаумом (псевдоним Зиновьев).
Так еще один государственный служащий содействовал бегству Ленина. Вскоре этот революционер сумел организовать второй, успешный переворот, который привел к уничтожению нарождавшейся российской демократии. Друг Ленина Бонч-Бруевич получил высокий пост в первом Советском правительстве — секретаря Троцкого в Народном комиссариате иностранных дел[132].
Первая попытка Ленина совершить переворот провалилась. Правительство сразу же приняло меры по защите города, поэтому обошлось почти без кровопролития[133].
Для немецких генералов, которые, видимо, вместе с Лениным выбрали момент для путча, это было тяжелым ударом. Неужели они переоценили Ленина? Теперь нельзя было терять времени. Фельдмаршал Гинденбург еще 5 апреля 1917 года в письме рейхсканцлеру Бетман-Гольвегу выразил убеждение, что сепаратный мир с Россией необходимо заключить до зимнего наступления. Даже если это случится весной, будет слишком поздно для достижения главной цели войны — разгрома англо-французского фронта.
Большевики, которым удалось избежать ареста, продолжали агитацию в подполье. Они поддерживали контакт со своим вождем, который скрывался в шалаше у финской границы.
Ленин, самозваный выразитель интересов пролетариата, как назло, находившийся на службе врага, с которым Россия воевала с такими большими потерями, оскорбил тех, кто доверял этому революционеру и мог быть привлечен к осуществлению задуманного им плана переворота. Однако работавшие в подполье товарищи немедленно выступили с опровержениями («Эта бесстыдная клевета служит для того, чтобы дискредитировать нас») и были поддержаны в Германии. Из Берлина и Стокгольма также последовали энергичные опровержения.
Телеграмма о разоблачении Ленина«Копенгаген, 10 августа 1917 года. № 1044
Расшифровано. Совершенно секретно!
В русской газете «Речь» от 20 июля опубликовано сообщение, что двое офицеров германского генштаба, Шидицки и Люберс, рассказали русскому подпоручику Ермоленко, что Ленин — немецкий агент. Посредниками между большевиками и имперским правительством в качестве немецких агентов выступали Якоб Фюрстенберг и д-р Гельфанд. (Парвус). Желательно срочно выяснить, существуют ли в действительности офицеры генштаба Шидицки и Люберс, и, по возможности, категорически опровергнуть сообщение «Речи». «Речь» также поместила телеграфное сообщение из Копенгагена, будто социал-демократический депутат германского рейхстага Гаазе в интервью русским журналистам заявил, что Гельфанд является посредником между имперским правительством и русскими большевиками и переправлял им деньги телеграфными переводами».
Призывы к наведению порядка нашли поддержку у населения. Генерал Корнилов призвал на помощь надежные части с Северо-Западного фронта, присутствие которых должно было не допустить повторных попыток путча со стороны войск, поддерживавших большевиков. Однако появление войск Корнилова вызвало у Керенского подозрения: не захватит ли власть сам генерал? Керенский не хотел рисковать. А Корнилов в Москве уже призвал к установлению военной диктатуры для поддержания порядка. Керенский действовал быстро: он объявил стоявшего под Петроградом Корнилова изменником и приказал арестовать его. Его адъютанта, генерала Крымова, он вызвал к себе и расстрелял[134]. В войсках распространился слух: Крымов покончил самоубийством.
