Марк Слоним - Три любви Достоевского
А.С. Суворин рассказывает о трагическом конфликте, ускорившем конец Достоевского. В Летнем саду писатель случайно подслушал разговор двух революционеров, их террористические замыслы были ясны (партия «Народной воли» в это время подготовляла покушение на Александра II), Достоевский понял, о чем шла речь, и слушал, как завороженный, но не двинулся с места, не закричал, не позвал полицейского и затем поехал не в жандармское управление, а к Суворину. Мог ли он, бывший петрашевец и каторжник, стать доносчиком? Как гражданин, он обязан был действовать «патриотически», а как человек, занятый высшими моральными проблемами, не мог совершить недостойного поступка. Но самый факт, что он неспособен был на действие, что он почувствовал какую-то близость, чуть ли не родство к тем, кто шел и против царя и против его политических воззрений, ужаснул его. И разве можно было считать предательством естественную борьбу с врагами? Хотя опять-таки, были ли они его врагами и не сохранилось ли в нем, с давних пор, никогда не исчезавшее влечение к бунту? Сомнения, раскаяние и удивление перед собственной сложностью мучили его, он и казнился, обвиняя себя, и выискивал доводы для самооправдания. Внутренние противоречия так раздирали его, что он не находил себе места.
В конце января у него от волнения произошел разрыв легочной артерии, а через два дня начались кровотечения. Они усиливались, врачам не удалось их остановить, он несколько раз впадал в беспамятство. 28 января 1881 года он попросил раскрыть наугад Евангелие, привезенное им с каторги, и прочесть верхние строки открывшейся страницы: он всегда так делал в трудные минуты. Анна Григорьевна повиновалась и прочла вслух от Матфея гл. 3, ст. 2: «Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду».
«Ты слышишь, – сказал Достоевский, – не удерживай, это значит, что я умру».
Затем он подозвал ее к себе, взял за руку и прошептал: «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно». К вечеру его не стало {35} .
Барон Врангель в это время не жил в Петербурге и о кончине друга узнал из газет. Он вспомнил морозное утро на Семеновском плацу, когда впервые увидел Достоевского, беседы в Семипалатинске, отъезд Марьи Димитриевны с Козаковской дачи, перечел захлебывающиеся письма об Аполлинарии и нежные об Анне Григорьевне, вообразил себе все неукротимые страсти, на огне которых сгорал этот необыкновенный и страшный, неистовый и загадочный человек, и, подумав, что он сейчас лежит недвижен в могиле, что кончились навсегда его метания, муки и любви, заплакал горькими слезами.
Анна Григорьевна сохранила загробную верность мужу. В год его смерти ей исполнилось лишь 35 лет, но она сочла свою женскую жизнь конченной и посвятила себя служению его имени. Она издала полное собрание его сочинений, составила в 1906 г. библиографию о нем в пять тысяч номеров, организовала отдел рукописей, реликвий и портретов при Московском историческом музее, основала школу Достоевского в Старой Руссе, собрала его письма и заметки, заставила друзей написать его биографию, сама написала воспоминания. Всё свободное время она отдавала организации его литературного наследства, и заслуги ее в этом деле велики и бесспорны. Но бесспорно и другое: она стремилась передать потомству лишь иконописный лик великого писателя и оставляла в тени всё, что, по ее мнению, могло бы его опорочить. Поэтому она замазывала чернилами рискованные фразы в его письмах, – обходила молчанием щекотливые вопросы и старалась представить его смиренным и добродетельным {36} . Но здесь было не только желание охранить его посмертную репутацию и скрыть его пороки, извращения и бурные отклонения от нормы: для нее он оставался тем милым и хорошим, простым и страстным, нежным и заботливым мужем, каким он так часто бывал с ней, и ее всепрощающая ничем не поколебленная любовь преображала и смягчала самые тяжелые ее воспоминания. Только в нее одну влюбленным, верным и беззаветно ей преданным жил он в ее памяти, и таким мелькал его образ в ее меркнущем сознании в ее последний час. Она умерла в Крыму, одинокая, вдали от семьи и друзей, в июне 1918 года – и с ней сошла в могилу последняя из женщин, которых любил Достоевский.
Библиография
При составлении настоящей книги автор пользовался следующими материалами:
Фото с вкладки
Ф. M. Достоевский. Карандашный портрет работы К. А. Трутовского. 1847.
M. A. Достоевский – отец писателя.
M. Ф. Достоевская – мать писателя.
Дом (северный флигель бывшей Мариинской больницы для бедных), где Федор Достоевский провел детские и отроческие годы.
Ирина Архиповна – одна из нянюшек Ф. Достоевского.
Даровое. Дом Достоевских.
Вид Петербурга.
Дом, в котором написаны «Бедные люди».
А. Я. Панаева.
Обряд казни на Семеновском плацу.
Сибирский почтовый тракт.
M. Д. Исаева.
Ф. M. Достоевский – унтер-офицер. 1858.
Семипалатинск.
Тобольск.
Ограда Омского острога.
Ч. Ч. Валиханов и Ф. М. Достоевский.
Евангелие, подаренное Достоевскому женами декабристов, – единственная книга, дозволенная в остроге.
Мертвый Христос в гробу. Г. Голъдбейн Младший. 1521-22.
Ф. M. Достоевский. Начало 1861 г.
Тверь. Заволжская сторона.
А. П. Суслова.
Гуляние в Баден-Бадене.
Ф. M. Достоевский. 1861.
Ф. M. Достоевский. Литография. 1862.
А. Г. Достоевская. 1863.
M. M. Достоевский. 1864.
Петербург. Дом, в котором Достоевским написаны романы «Игрок», «Преступление и наказание».
Страница из записной тетради Ф. М. Достоевского с заметками к роману «Бесы».
Ф. M. Достоевский. 1879.
А. Г. Достоевская. 1868.
