Юрий Дубинин - Дипломатическая быль. Записки посла во Франции
— Это видит Бог!
Вокруг Большой арки вырос целый район современных зданий. При Ж. Помпиду было возведено оригинальное здание музея современного искусства: все его коммуникации вынесены наружу. Их сложное переплетение делает конструкцию похожей на произведение смелого художника-абстракциониста. В то же время внутри здания такое решение высвободило дополнительное пространство для экспозиций. В огромном здании бывшего железнодорожного вокзала д’Орсе теперь просторно расположился музей импрессионистов, а площадь Бастилии стала еще одним культурным центром столицы: там теперь вторая сцена Парижской оперы. Всего не перечислить.
Воспетые Ивом Монтаном Большие бульвары, где в дни моей молодости бурлила вечерняя жизнь, теперь выглядели остепенившимися, зато шумит еще больше, чем прежде, Латинский квартал.
Особенность французской столицы в удивительной ее способности, оставаясь всегда Парижем, быть в постоянном развитии, преображаться, поражать смелостью идей.
Но облик Парижа — всего лишь внешнее выражение французского характера, самой сути французской жизни, Франции.
* * *19 июня я вручил верительные грамоты президенту Франции Ф. Миттерану. Французский протокол, группируя для такого рода церемоний по несколько послов, отводит для каждого из них строго выверенные 15 минут беседы с президентом. На большой разговор рассчитывать не приходится. И тем не менее беседа с Ф. Миттераном получилась содержательной.
Она состояла как бы из двух частей. Одна касалась взглядов французского президента на то, что происходило в Советском Союзе, другая — роли и места отношений двух наших стран в новой международной обстановке.
Активная поддержка Ф. Миттераном перестройки, его пристальный интерес к изменениям в СССР не были новостью. Но разговор на эту тему в стенах Елисейского дворца, где я много раз слышал и Ш. де Голля, и Ж. Помпиду, и В. Жискар д'Эстена, подтолкнул меня к мысли о том, что теперь представители двух стран, Советский Союз и Франция, говорят друг с другом иначе, чем раньше. Можно ли было в прежние времена даже представить себе такую глубину участия, более чем участия — симпатий к тому, что делается советским руководством для обновления внутриполитической жизни страны? Конечно нет. Да мы никогда на это и не рассчитывали. Все общение проходило в том самом прокрустовом ложе, которое именовалось мирным сосуществованием. Мы хорошо знали отношение собеседников к идеологии, к политической системе нашей страны. Ценили, что по соображениям такта собеседники не касались в разговорах этих тем, но знали, что все они присутствуют у них не только в их политической деятельности, но и в подходах к отношениям с Советским Союзом. Даже возможности выражения широкого совпадения национальных интересов двух стран ограничивались тем, что было допустимо при глубокой несовместимости общественных систем двух стран, двух разных миров, к которым принадлежали Советский Союз и Франция: теперь положение менялось.
Другая часть беседы давала пищу для более конкретных размышлений. У французского президента сквозила созвучная нашей озабоченность по поводу того, как в новых условиях будет складываться европейская политика, как смогут влиять на нее Франция и Советский Союз.
В наши дни, говорил президент, когда в центре континента происходят столь глубокие изменения, со все большей очевидностью дают о себе знать соображения геополитического характера. Нам, видимо, требуется возвратиться к целому ряду постулатов традиционной для положения и интересов Франции и Советского Союза политики. Эго открывает большой простор для взаимодействия. Тут имеют, конечно, значение и богатое наследие культурного общения, и разносторонние контакты. Но еще важнее то, что на протяжении всей современной истории Франция и Россия были в добрых отношениях.
Беседа выявила совпадение мнений насчет того, что советско-французский фактор призван играть возрастающую роль в деле создания новой Европы. В сотрудничестве с другими странами? Бесспорно. Германия, Англия, другие европейские страны — все мы, — говорил президент, — были и остаемся на европейской земле. Все мы должны взаимодействовать. Однако многое обусловливает и диктует привилегированный характер отношений между Францией и СССР. Эта заключительная мысль была подана Ф. Миттераном особенно выпукло.
Это не было так ново, как то, о чем говорилось в первой части беседы. Первый раз порог Елисейского дворца я переступил за тридцать лет до церемонии вручения верительных грамот, о которой идет речь. Его предшествующие обитатели — и Ш. де Голль, и Ж. Помпиду, и В. Жискар д’Эстен были людьми разных характеров. Каждый из них менял интерьеры дворца, но, когда разговор заходил о взаимодействии наших стран, их мысли, а во многом и обороты речи, были созвучны. Мысль о привилегированном характере отношений между двумя странами была рождена традицией. Теперь о том же говорил и Ф. Миттеран, но говорил, пожалуй, смелее.
Вся беседа создавала впечатление, что в поисках новизны в советско-французских отношениях, видимо, можно будет действовать с большим воображением, чем прежде.
* * *Политическая и общественная элита Парижа во многом другая, чем двадцать лет назад. Я уезжал из страны, когда у власти были голлисты, теперь на их месте социалисты. Берут свое и годы. Но среди множества новых лиц немало и прежних. По ним прошелся неумолимый резец времени: одним отбелил волосы, других лишил их, кого-то пригнул к земле, а кого-то сделал более импозантным, добавив веса. Но все это бросается в глаза только с первого взгляда. Встреча старых знакомых доставляет радость с обычными возгласами: вы совсем не изменились! И контакт продолжается уже в новом облике. Но на самом деле мы изменились, и изменились не только физически. Меняется и отношение к нашей стране. Это меня интересует в первую очередь.
Мнение президента имеет, конечно, решающее значение для работы не только потому, что я как посол аккредитован при нем. Ф. Миттеран действительно крепко держит в своих руках штурвал государственной машины. В 1958 году, когда де Голль добивался принятия новой конституции, Ф. Миттеран резко критиковал ее, протестуя против того, что она дает слишком большие полномочия президенту, но, оказавшись в Елисейском дворце, он забыл об этом и сполна использует весь набор президентских прерогатив.
И тем не менее важно знать взгляды других политических деятелей, настроения в стране по отношению к Советскому Союзу, к нашим делам с Францией, как можно глубже познакомиться с Францией сегодняшнего дня.
