Руди Бенциен - Джон Леннон навсегда
То, что именно в Ливерпуле из американского рок-н-ролла и музыки скиффл (Skiffl-Musik) развилось «мерсийское звучание» (Mersey-Sound), — не случайно. Особый нрав обитателей этого города, смесь из «юмора висельников» и мятежного начала, критическое отношение ко всем авторитетам создали благодатную среду для импульсов, исходивших от рок-н-ролла. Зыбкие социальные условия, в которых обитали рабочие доков и верфей, убогие жилища в трущобах — все это вызывало чувство протеста. Рок-н-ролл соответствовал именно такому настроению, предлагая одновременно разрядить чувство агрессивности.
В одной беседе, которую я провел в 1986 году с английской поп-звездой Тони Шериданом — музыкальным коллегой «Битлз» гамбургского периода, — он ответил на мой вопрос, почему именно в Ливерпуле семена рок-н-ролла упали на столь плодотворную почву: «Здесь мы имеем дело с особым ливерпульским менталитетом, ведь жители этого города большей частью ирландского происхождения. Они смелы, нахальны и свободолюбивы, к тому же прославились своим особым юмором. Все эти качества развиваются тогда, когда люди угнетены. Поэтому они и стали для рока искомой пищей».
Жесткий удар (Beat) соответствовал характеру обитателей города на Мерси. Грохот клепальных молотов на верфях, шипение паровых машин, рев корабельных сирен в порту — все это они слышали в агрессивных ритмах рок-н-ролла.
В 1955 году Билл Хейли с песней «Рок вокруг часов» покорил вершины мировых хит-парадов. Когда в то же время на экраны вышел фильм «Посев насилия», сопровождаемый музыкой Хейли, воодушевление, вызванное роком, превратилось в истерию. Немало владельцев кинотеатров были вынуждены позаботиться о страховке, поскольку и во время и после сеансов их заведения безжалостно громились. Джон Леннон видел фильм Билла Хейли «Рок вокруг часов», но в особый восторг не пришел. Его разочаровало то, что ожидаемого воодушевления он не вызвал, да и вялый Билл Хейли с его сальным локоном на лбу не пришелся ему по вкусу. Но вскоре настал день, когда он услышал песню Элвиса Пресли «Heartbreak Hotel» («Отель, где разбиваются сердца»). Вот что по-настоящему воспламенило Джона!
Элвис сразу же стал его идеалом — и в одежде, и в прическе. Ночи напролет — тайно, под одеялом — он слушал по радио зонги Элвиса.
Новая музыкальная мода с ее скандальным шлейфом вызвала шок у родительского поколения. Между 1954 и 1958 годами дело дошло до серии молодежных бесчинств. В США хулиганствующие молодчики громили автомобили, оскверняли кладбища, нападали на пешеходов. Летом 1956 года в различных американских городах после рок-концертов происходили эксцессы, сопровождавшиеся насилием.
Той же осенью в Нью-Йорке произошли массовые беспорядки после премьеры первого фильма Элвиса Пресли. В 1956 году «волна насилия» достигла берегов Англии. После дебютного показа фильма «Вне себя» по улицам Лондона и Манчестера пошли толпы людей, которые били стекла витрин и вступали в настоящие уличные бои с полицией. Муниципалитеты Белфаста, Блэкпула, Блэкборна и других городов запретили премьеру «рокового» фильма.
В этом вале насилия, причиной которого рок не являлся, будучи лишь его «музыкальным сопровождением», бесцельно разрядилась годами копившаяся ярость, вызванная всеми видами угнетения, которые испытывала молодежь.
Тони Шеридан, современник этих событий, так комментирует их: «Неприятности в школе, конформизм и требования безусловного подчинения… Проблемы с родителями, которые выстроили вокруг нас леса из запретительных табличек… Давление со всех сторон… Мы отвергали навязанный нам устав, мы хотели жить по своим правилам. И поскольку ничего подобного у нас не было, мы взяли рок. Это давало возможность в пределах легальных границ играть просто бешено, — то есть, все атаковать, все критиковать и при этом мнить себя невероятно прогрессивными. Была и еще пара факторов. Например, половая зрелость. Сексуально мы были ущемлены, а музыка давала возможность входить в контакт с девчонками. Музыка вообще была для нас шансом „заключить контракт“ с другими людьми. Благодаря тому, что наши родители ее отвергали, мы чувствовали себя мятежниками. И это было прекрасное чувство — стать мятежником. С революцией это не имело ничего общего. Просто нам хотелось вырваться, стать анархистами и показать всем, что мы отвергаем любое авторитетное дерьмо…»
О том, какие масштабы приобрело влияние нового идола на Леннона, говорит Мэри Смит: «С тех пор я не имела больше спокойной минуты. Все время только Элвис Пресли, Элвис Пресли, Элвис Пресли… Наконец, я ему сказала: „Джон, я ничего не имею против Пресли, но я не хотела бы слышать его ни утром, ни днем, ни вечером“». Оборонительная реакция тети Мэри не отличалась от тактики других родителей. Она делала все возможное, чтобы Джон не превратился в «стилягу». Больших успехов она при этом не достигла. И если по утрам Джон отправлялся на уроки, одетый в школьный блайзер и нормальные брюки, то после обеда, у Джулии, он преображался. Она покупала ему цветастые рубашки с гавайскими мотивами, давала деньги на превращение обыкновенных брюк в немыслимые дудочки, достала ему длинный «сакко» (пиджак) — всё, как и должно быть у настоящего теддибоя. Джулия находила новую моду очаровательной, рок-н-ролл пришелся ей по вкусу.
Заветнейшим желанием Джона была гитара. Джулия купила ее. И теперь, к великому негодованию тети Мэри, Джон каждую свободную минуту упражнялся в своей спальне, пока не стер подушечки пальцев до крови. Теперь его уже не интересовали ночные рейды по лавкам. Пришла Музыка, которая полностью захватила его.
Талант рисовальщика мог увести в другом направлении, но рок просто вскружил ему голову. Эта музыка не только соответствовала его мироощущению, но и давала возможность для самовыражения. Не надо забывать и о силе заокеанского примера.
Для Мэри Смит все то, чем упивался Джон, звучало как иерихонские трубы. Когда бренчание и топанье в такт начинали действовать ей на нервы, она выпроваживала его из дома. Эти занятия музыкой казались ей чистой потерей времени, которое следовало бы тратить на домашнюю работу.
«Куорримен» (1955).
В это время, когда тысячи парней в Англии «вооружались» гитарами, чтобы посоперничать со своими идолами, в музыкальной жизни возник новый феномен — музыка скиффл. Это — афроамериканское сленговое обозначение того вида музицирования, который возник к началу двадцатых годов в чернокожих кварталах Чикаго. Скиффл состоял из элементов фольклора и джаза. Эта музыка игралась на простых инструментах, таких, как гитара, банджо, самодельный однострунный бас из чайного ящика или коробки, «кацоо» — гребень, обернутый папиросной бумагой, стиральная доска и губная гармошка. В середине пятидесятых годов такие музыканты, как Кен Кольер и особенно Лонни Донеган, сделали скиффл очень популярным в Англии. Песня последнего «Rock Island Line» («Берег скалистого острова») в 1956 году маневрировала на верхних местах английских хит-парадов. На профессиональных скиффл-музыкантов ориентировались и бесчисленные любительские группы, которые плодились, как грибы после дождя. Их быстрому размножению способствовали простой и дешевый инструментарий, а также то обстоятельство, что каждый желающий мог тотчас же отличиться, не вдаваясь ни в какие теории. Так массовое движение скиффл стало существенной предпосылкой к тому, что в подвальных клубах Ливерпуля развился английский бит.
