Василий Топильский - Розы на снегу
— Засада! — крикнула Соколова и, резко свернув, побежала к обрыву реки.
Ланькова упала. Небольшие снежные фонтанчики встали впереди и по бокам. Поднимешься — смерть. «Нет, живой не дамся. Лучше гибель под пулями», — мгновенно решила Таня и, вскочив, метнулась к обрыву. Точно по сигналу вся деревня засверкала выстрелами…
— А ты, видно, в рубашке родилась, — сказал Иванов, рассматривая в лесу продырявленный пулями вещевой мешок Ланьковой.
— Лене спасибо, — улыбнулась счастливо Таня, — не укажи она путь к спасению, никакая рубашка не помогла бы.
Были и другие встречи. Как-то раз на проселочной дороге к разведчицам подошел человек средних лет в форме командира Красной Армии и спросил:
— Не видели ли вы поблизости немцев?
Соколова ответила на вопрос вопросом:
— А зачем они вам?
Незнакомец усмехнулся:
— Служить к ним иду, паек обещали.
Не выдержала Татьяна, отчитала его последними словами. А тот стоит и посмеивается. Совсем распалилась девушка, уходя, бросила:
— Мурло дезертирское! Чтоб тебе ни дна ни покрышки!
…Спустя месяц командир группы направил Ланькову со срочным пакетом в штаб 2-й Ленинградской партизанской бригады. Каково же было изумление Тани, когда в комбриге старшем политруке Васильеве она узнала «дезертира», встреченного по дороге в Поддорье. Готова была со стыда сгореть, но Васильев не дал слова сказать, начал благодарить:
— Ну и выручили вы меня тогда. Иду. Настроение прескверное. А встретил вас, послушал, как русские девушки «благословляют» тех, кто присягу забыл, легче на душе стало: «Мурло дезертирское!» Ведь надо же такое придумать…
* * *— Ну, это уже слишком. Склады горючего вблизи вокзала? — Полковник Деревянко отошел от карты. — Что это: уверенность в безнаказанности или типичное прусское нахальство?
— Гитлеровцы пользуются складами только ночью. Да и охраняют умело, — возразил Злотников.
— И все же проникли в охраняемую зону наши люди.
Злотников улыбнулся:
— Нашим, как говорится, сам бог велел.
— А кто был в Локне?
— Девушки из группы Шимчика — Соколова и Ланькова.
Уголки губ начальника разведки фронта лукаво приподнялись.
— У нас не детский сад, не так ли, майор?
— Было так, теперь не так, товарищ полковник. У Александра Сергеевича Пушкина есть стихи, прямо как будто по этому случаю написаны. Помните в «Евгении Онегине»?
Как изменилася Татьяна,
Как твердо в роль свою вошла.
— Хорошо, коли так. Но стихи стихами, а мы давайте позвоним товарищам авиаторам. Цель завидная.
С этими словами полковник взялся за трубку полевого телефона…
Разведывательно-диверсионная группа лейтенанта Шимчика, куда были переведены Ланькова и Соколова, действовала в основном у той же железнодорожной магистралей, где и группа «01». Разведка, о которой шла речь в штабе фронта, была исключительно смелой. Девушки появились в Локне среди белого дня. Зашли в несколько домов и в каждом со слезами на глазах расспрашивали хозяев про лагерь военнопленных, где якобы томились их мужья. Узнав его местонахождение, а попутно и многое другое, они до вечера бродили по улицам. Нет худа без добра — в городе накануне остановилась крупная воинская часть. Ее неосторожные интенданты и помогли разведчицам определить, откуда идет снабжение бензином войск, отправляющихся на фронт к Ленинграду….
Ранним утром следующего дня эскадрилья краснозвездных самолетов точно положила бомбы на цель.
Девять человек, включая и самого командира, были в группе Николая Григорьевича Шимчика. Все — молодец к молодцу, отважны, решительны, правдивы. И каждый — превосходный специалист своего дела. Ленинградец Геннадий Сорокин — меткий стрелок. Волжанин Александр Иванов — мастер по установке мин. И Таня «твердо в роль свою вошла», хотя и года не прошло, как покинула родной дом.
— У нашей Танюши острый глаз, — восхищенно говорил подрывник Виктор Луданов, когда Ланькова, придя из разведки, нарисовала подробный план охраны железнодорожного моста между станциями Чихачево и Ашево, к взрыву которого готовилась группа.
— И чуткое ухо, — добавил радист Николай Мамаев.
Оба они были правы.
«Я — ВРК… Я — ВРК…»
Сложная обстановка складывалась к весне 1942 года на Северо-Западном фронте. Командир 2-го армейского корпуса 16-й немецкой армии генерал фон Брондорф в одном из своих приказов утверждал:
«…исключена возможность, что русские могут продержаться весною со своей многочисленной армией в этих сырых, низких местах. При снеготаянии они сдадутся или отступят».
— Вот видите, Злочевский, — посмеиваясь, говорил Деревянко своему помощнику, протягивая приказ Брондорфа, — нам совсем немного дотянуть осталось. Начнет снег таять — и капут тут как тут. Ах Брондорф, Брондорф! Ничему тебя Москва не научила.
Полковник погасил улыбку и спросил:
— С чем пожаловали, майор?
— Две радиограммы из Второй особой.
— Из каких мест?
— Третьи сутки бригада действует в северной части Опочецкого района. Один из отрядов ушел к Себежу, отвлекая на себя карателей. Прочные корни в районе Сошихино — Гостены — Остров пустила группа Байгер. По-прежнему активно действуют группы «ноль один» и Шимчика… Готовим к отправке три группы. В ближайшее время…
— Пусть ближайшим временем, — перебил Деревянко, — будет эта неделя.
На следующий день одна из подготовленных разведгрупп уходила в тыл врага. Последний инструктаж командиру группы Запутряеву давал Злочевский:
— Ну вот, пришел и твой черед воевать, Анатолий. Позывные, как и уславливались, «ВРК». Помни: район трудный. Связь обеспечь любой ценой. Под твоим началом будут две девушки — сестры Федоровы.
Анатолий Запутряев.
— Девчата? — поднялся Запутряев. — Товарищ майор…
— Что, не ожидал? — усмехнулся Злочевский. — Сиди, сиди. Девушки боевые. Как и ты, упорно учились. Да и «крыша» у них вне подозрений. Дядя у гитлеровцев служит — староста деревенский. Так что ночью — в добрый путь!..
После знакомства у начальства Анатолий пригласил сестер к себе: нужно было кое-что уточнить в «легенде», по которой теперь надлежало всем жить. Слушатели разведшколы и готовились, и размещались отдельно друг от друга. Запутряев жил у одинокого старика.
По дороге, чтобы нарушить молчание, Анатолий шутливо оказал:
— Ну, сестрички-невелички, вот и ниспослал вам господь бог братца желанного. Теперь все пополам: и соль, и сахар, и пирог с грибами, и мед с огурцами.
