Гарри Тюрк - Бирма - Ад полузабытой войны
Когда первые снаряды корабельных пушек разрываются в Рангуне, разбивая легкие деревянные постройки и заставляя людей искать хоть какое-то убежище, английские военные уже покинули город. Только команды британских подрывников скользят вдоль улиц, на которых не видно жителей. Они минируют все здания, которые по приказу Александера не должны достаться японцам.
Ночь неспокойна. С моря подходят все новые корабли. Береговой артиллерии, способной отразить их, нет. Для уверенности командующий японскими войсками приказал еще все утро обстреливать город с кораблей. В полдень, когда в офицерской столовой на крейсере японские командиры едят лапшу, достаточно раздраженно, потому что корабль все трясется от выстрелов, к Атамару подходит адъютант и просит его срочно подняться на мостик.
На востоке от города, в Сириаме, там, где давным-давно португалец Де Брито впервые стал колониальным хозяином города, генерал это прекрасно видит, подымается тяжелое, густое облако черного дыма. В Сириаме, японцы это знают, находятся нефтеперегонные заводы Бирманской Нефтяной компании. Японской армии этих запасов нефти хватило бы надолго для продолжения войны но противнику удалось их уничтожить.
Одновременно в городе раздается несколько мощных взрывов. Заминированные британцами здания колониальной администрации, почты и железнодорожные сооружения, электростанция и несколько крупных предприятий взлетают в воздух.
- В атаку! В ярости кричит японец своим штабным офицерам, не отрываясь от бинокля.
На транспортах звенят звонки. Лодки, плоты, понтоны спускают в воду. За полчаса гавань уже кишит этими плавсредствами, в которых сидят солдаты Императора в своей униформе цвета хаки. Они производят впечатление мучеников в своих стальных касках с кожаными назатыльниками. Примкнутые штыки делают их и без того очень длинные винтовки еще более угрожающими. На понтонах переправляются легкие пушки и минометы, боеприпасы и тяжелое оснащение. Первые солдаты штурмуют порт, пока в городе еще слышны раскаты взрывов. Беспрепятственно, но и без приветствий со стороны местных жителей солдаты вбегают в город, бесцельно стреляя по сторонам - по людям, собакам, по крышам пагод, по глазам чиндов - этих мифических животных, похожих на гибрид орла и льва, стоящих перед храмами.
В Рангуне больше не было сопротивления. Английские войска отступили. Никому из местных жителей не пришла в голову идея встречать завоевателей с белым флагом. Люди ждали, пока утихла стрельба, и на стенах появились плакаты, объяснявшие, как им теперь нужно вести себя под правлением Тенно божественного императора.
Высадившиеся войска недолго оставались в свободном от противника городе. Трофеями и оккупацией займутся другие, которые придут позже. Боевые части обошли частично горевшие районы и начали наступление на север. Через Рангун японские части сначала двинулись на Проме, сравнительно небольшой город, за которым находятся самые важные нефтедобывающие области страны. Оттуда до Енанджауна, другого небольшого города - примерно 200 километров. И как раз посередине этого пути тысячи буровых вышек качали на поверхность то сокровище, в котором столь нуждались японцы, страдавшие от хронической нехватки топлива. Туда и было направлено острие удара десантировавшихся в Рангуне войск. Вскоре к ним присоединились части войск, прибывших из Тенассерима, форсировавших Ситаун, основная масса которых должна была наступать дальше на север - на город Таунгу, а оттуда на Мандалай и Лашо, где Бирманское шоссе достигает Китая.
Эта восточная группировка агрессоров должна была перекрыть дорогу в Китай и прервать снабжение войск Чан Кайши, тогда как западной группировке следовало, наступая из Рангуна, перекрыть отступающим англичанам пути отхода в Индию. Англичан следовало не только прогнать из Бирмы - солдаты Японии должны были уничтожить их как можно больше, потому что мертвые англичане уже не смогут защитить Индию. Таким был простой и понятный лозунг, которому следовали агрессоры.
Младший капрал Эрик Томлин в этот момент думал не об отступлении, хотя очень скептически оценивал шансы хоть как-то остановить энергичное продвижение японцев. Четыре дивизии и два танковых полка захватчики якобы уже успели высадить в Бирме. Никто не был уверен, правдив ли этот слух, но повсюду, где захватчики наступали, англичане ощущали огромное давление, сознавали превосходство японцев в артиллерии, сталкивались с храбростью опытных солдат, прошедших войну в Китае.
Для Томлина и его товарищей Проме оказался горьким разочарованием. Это место было похоже на квартал нефтяников. Да еще и обезлюдевшее, потому что большинство людей сбежало, опасаясь прихода японцев. Хотя они и не любили англичан и чувство того, что их эксплуатируют, за последнее время еще больше усилилось благодаря антибританской агитации, они совсем не хотели сменить одного господина на другого. А то, что Япония вовсе не несет свободу, как об этом иногда говорили (и некоторые наивные люди этому верили), они тоже уже знали. Потому что победителю было нужно владычество в Азии, ее полезные ископаемые, плодородные земли, военные базы.
Эрик Томлин в тот день, когда японцы вошли в Рангун, ползал от одной стрелковой ячейки к другой, чтобы проверить, правильно ли его солдаты подготовили промежуточные позиции на половине высоты сильно заросшего склона.
Некоторые из его опытных сослуживцев очень плохо чувствовали себя в этих норах, быстро наполнявшихся водой при каждом дожде. Особенно тяжело приходилось гуркам - солдатам с чисто наступательным характером. Их можно было послать темной ночью, вооруженных только "кукри" - очень острым кривым кинжалом - на вражеские позиции, и там они могли убить дюжину врагов. Но стоило загнать их в дыру, из которой им нельзя было даже выйти, они брюзжали и даже проявляли неповиновение. Позиционная оборона - не их стихия.
Нугунг был одним из них. Сколько Томлин был солдатом, столько он знал этого маленького парня без одного переднего зуба. Зуб выбили ему во время драки в Индии. Нугунг даже в лучшие времена ел не каждый день, он курил крепкий табак в кривой трубке, а ночью просыпался даже от самого глубокого сна, если на расстоянии ста метров от него что-то двигалось.
- Я хотел бы иметь инстинкт, как у тебя, и жалование как у командира дивизии, - иногда говорил ему Томлин, когда чутье Нугунга спасало их от неприятностей. У воина из непальского высокогорья не было семьи. Он мечтал после войны демобилизоваться и вернуться в родные горы, найти себе молодую жену, а потом просто бездельничать, пока его жена будет возделывать на маленьком поле все, что нужно им двоим для жизни. Возможно, говорил он иногда, у нас будет еще пара детей.
