Николай Теренченко - Мы были суворовцами
Вытянувшись по струнке, стоит стройный юноша, Виктор Стацюра, общий любимец роты, способный художник и ротный запевала. А ведь, кажется, немного лет назад он, ротный, чуть с ума не сошел, услышав летним днем 1944 года душераздирающий крик щупленького, смуглого, похожего на цыганенка Витюши Стацюры. Его ненароком ужалила пчела, когда он в одних трусиках играл в общей куче детворы. Да ведь куда ужалила! Не в лоб или нос, а в самое больное, интимное место мужчины - в яичко, отчего оно распухло и почернело. И пришлось ему, Чичигину, бегом, на руках нести своего семилетнего питомца, зашедшегося в крике от невыносимой боли, в училищную санчасть. А это было расстояние немалое. Иван Иванович даже ходил позади строя, как бы удостоверяясь, тот ли это шкет, белобрысый Гузеев, принесший и ему, ротному, и всем офицерам столько беспокойства и хлопот. А сейчас ишь вымахал, настоящий гренадер!
Не знаю, так ли думал наш ротный или как-то иначе в эти минуты своего неслышного, задумчивого хождения перед замершим строем. Но рота стояла не шелохнувшись, строй еще более подтягивался, становился строже по мере приближения к нам этого человека. И вовсе не потому, что мы боялись укоризненного взгляда своего командира, упрека в нарушении заведенного порядка и дисциплины. Нет! Мы прекрасно понимали его состояние, боясь нарушить ход его мыслей, в которых, очевидно, было и торжество деяний рук его и гордость за нас, его питомцев.
6. Старшины - наши няни
...Не могу не вспомнить добрым словом двух старшин нашей роты - Евгения Петровича Жирнова и совсем еще молодого, тощего и длиннющего Владимира Занина. Они были незаменимыми помощниками наших офицеров-воспитателей. Именно на плечи этих парней легли нелегкие заботы о нашем быте. Это их стараниями наше спальное помещение, шинельная и туалетная комнаты выглядели чисто, вполне уютно, а в спальне сохранялась в большинстве своем сносная комнатная температура. Ну-ка, потаскай на четвертый этаж дрова, чтобы натопить огромную спальню, где вместо половины стекол была фанера! А сколько воды перетаскали они, чтобы наполнить умывальник в две дюжины сосков! Они занимались подгонкой нашего обмундирования, учили нас пришивать вечно отрывающиеся пуговицы, чистить их мелом, чтобы они блестели. Занимались и нашими носовыми платками, и нашими сопливыми носами.
Особенно за сопли доставалось нашему Левушке Козину от старшины Занина, который не выговаривал букву "к". "Суворовец Хозин", - обращался гнусавым голосом Занин к Козину, - "Зайдите хо мне в хаптерку". И наш Левушка понуро плелся в каптерку, чтобы выйти вскоре оттуда с зашитыми за какую-то провинность "харманами". "Суворовец Хозин, носовой платок служит не для того, чтобы чистить им ботинки, а для вашего сопливого носа!".
Старшины следили за нашим одеванием по утрам и вели на физзарядку или утреннюю прогулку. Постоянно рвущиеся шнурки, сами собою развязывающиеся тесемки от кальсон - тоже забота наших старшин. Они были и нашими истопниками, и кастеляншами, и няньками.
Мы любили нашего старшину Евгения Петровича Жирнова, несмотря на свою молодость, уже опытного, отважного разведчика, воевавшего с фашистами в горах Кавказа. Он был веселого, общительного нрава, если кто-либо из ребят захнычет, Жирнов сделает все, чтобы его успокоить и развеселить. Устраивал с нами шумные игры или рассказывал про войну. Запомнились рассказы Евгения Петровича с яркими, живыми подробностями о том, как он ходил в ночную разведку, как перебарывал свой страх перед горной темнотой, когда любой камень на горном тропе казался фрицем. О том, как он со своим товарищем спасли от неминуемой смерти молодую женщину, когда четверо фашистов, привязав ее к дереву, хотели над ней надругаться. Это от старшины Жирнова мы впервые узнали, как трудно заколоть человека кинжалом, даже если этот человек твой злейший враг...
7. Под Красным Знаменем
С трудом верится даже спустя 50 лет в то, что за один месяц стало возможным так организовать процесс обучения и воспитания ребят, что в день вручения Новочеркасскому суворовскому военному училищу Красного Знамени, все шесть рот, как один человек (разумеется, кроме больных), встали под Красное Знамя. Поистине титаническими стараниями и терпением двух офицеров и двух старшин удалось капитану Чичигину вывести в относительно армейском порядке горластую, беспокойную полусотню своих "писклят" на торжественное построение по случаю вручения училищу Красного Знамени 19 декабря 1943 года.
11 часов 45 минут. На аллее Пушкинской улицы фронтом к училищу состоялось торжественное построение. Заместитель Командующего СКВО генерал-лейтенант Сергеев вручил начальнику училища Красное Знамя. На параде присутствовали гости из Москвы, Ростова. Председатель облисполкома тов. Киларенко вручил подарок - портрет Суворова. Всем гостям и приглашенным были вручены красиво оформленные пригласительные билеты. Один такой билет как реликвия хранится в семье полковника Бориса Алексеевича Тимошенко (выпускника 1953 года). Билет завещан ему отцом, нашим преподавателем конной подготовки с первых дней образования училища. После парада в городском театре состоялось торжественное собрание, слушали доклад начальника училища генерала Климентьева В. Г. "О задачах Суворовских училищ". После торжественного обеда в училище смотрели кинофильм "Суворов".
25 марта 1944 года. Внезапно, посреди учебного дня трубач проиграл сигнал тревоги. По коридорам пронеслось: "В училище приехал маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с проверкой! Приказано одеться и построиться у здания училища". Мы быстро и без лишней суеты оделись и выстроились на центральной аллее. Рапорт Буденному отдал краса и гордость училища, орденоносец богатырского роста командир 1-й роты капитан Литвиненко. Приняв рапорт, Семен Михайлович подошел к начальнику училища генералу Климентьеву, облобызался со своим старым товарищем, с которым вместе воевал еще в гражданскую. После небольшого митинга наш "Батя", генерал Климентьев, обратился к нам: "Суворовцы! Не ударим в грязь лицом, покажем нашу строевую выучку дорогим гостям и маршалу Буденному!".
И все училище под бурный марш стало проходить коробками мимо гостей. Семен Михайлович был восхищен подтянутостью, выправкой и строевой выучкой наших старших рот и от души хохотал, когда мимо проходила, а, вернее, пробегала рысью последняя , наша рота. Дело в том, что у нас еще не было опыта прохождения общей колонной под духовой оркестр. Старшие роты шли нормальным шагом, а для мелюзги их один строевой шаг равнялся двум нашим. Наша рота в конце концов стала терять положенный интервал от идущих впереди. Чтобы как-то сохранить его, ряды нашей колонны вынуждены были увеличить шаг, и самым маленьким пришлось, придерживая штанишки с красными лампасами, бежать на рысях, догоняя остальных. Кто-то наступил на штанину впереди идущему и тот упал, но быстро поднялся. Вспотевшие, пунцовые от волнения пробежали мы перед хохочущим Буденным.. .
