Наталия Венкстерн - Жорж Санд
В день отъезда, в минуту прощанья де Сез просит у нее поцелуя. Она делает ему эту уступку и подставляет для поцелуя лоб. Это дружеский, почти братский поцелуй. Аврора надевает на себя и на де Сеза тяжкие цепи дружбы, и они расстаются.
София Дюпэн продолжает получать из Ногана все те же благодушные и спокойные письма. О Казимире Аврора пишет с лаской и уважением, об устройстве своего дома — с прежним интересом и заботой. Идиллия в Пиренеях ушла в глубь ее сердца.
Был момент порыва, когда ей захотелось драматизировать эту идиллию; жертва была принесена Казимиру; он должен был узнать о ней. Она написала мужу письмо. Она казнила себя за моральную измену и за поцелуй де Сеза. Письмо было трогательно и искренно она просила Казимира спасти ее от зарождающейся страсти: она обещала ему верность и клялась, что не уступит страсти де Сеза.
Казимир простил ей великодушно и лениво. Он не потребовал разрыва с де Сезом и даже не просил о прекращении переписки. Он не сомневался в верности Авроры.
Видимость любви и близости продолжалась. Она продолжалась только для него. Каждый вечер Аврора видела перед собой за ужином это знакомое ей лицо с фарфорово-голубыми глазами, видела эту однообразно веселую сытость. Она была связана с ним. Она начала его ненавидеть.
Брачный контракт Авроры Дюдеван обеспечивал за ней все ее личное имущество, которым Казимир только управлял, обязываясь сверх прочих трат выплачивать жене на ее личные расходы ренту в 3000 франков ежегодно. Но условия контракта оставались только на бумаге. Неподготовленная к практической жизни воспитаньем, убежденная в том, что муж является хозяином жены, Аврора представила своему супругу бесконтрольное распоряжение имуществом. Казимир не только не выплачивал жене причитающейся ей ренты, но и вообще относился к материальной стороне жизни своей семьи с предельным легкомыслием. Ему, как и большинству его современников-мужчин, казалась дикой самая мысль о какой бы то ни было ответственности перед опекаемым им ребенком, каким он считал до гроба свою жену и вообще всякую женщину.
В тот момент, когда начался разлад между супругами, благосостояние семейства Дюдеван было уже сильно поколеблено, и единственная опора жены — личное независимое от мужа состояние — ускользала от нее.
С того момента, как Аврора перестала себя обманывать, она изменилась. Роль добродушной фермерши сделалась невозможной; все то, что она оставила во имя своей воображаемой любви к Казимиру, засияло для нее особым светом. Книги, размышления, наука, старая ноганская культура и бабушкины заветы — все это как враги тупого благодушия стало ей особенно дорого.
Одна в своей комнате она читала, писала письма де Сезу, писала роман, рисовала. У нее не было иной цели, как самой себе заявить о своей ценности, утвердить самое себя.
Ее превосходство над мужем делалось очевидным. Она плохо скрывала свое презрение, и Казимир стал его ощущать. Он сам презирал Аврору, но в его презреньи не было страсти; оно родилось само собой, без всяких стараний с его стороны, и уживалось с добродушием. Вражда началась только с той минуты, когда его презрению противопоставили иное, холодное, замкнутое и самоуверенное. Фермерша, вооруженная цитатами из Франклина и читающая Байрона, была неподходящей подругой.
В Ла Шатре, ближайшем от Ногана городке, жила веселая дама; она не задавалась никакими идеями, была весела, держала хороший стол. Казимир делил свои досуги с ней; когда погода или усталость мешали его поездкам в Ла Шатр, в самом доме в Ногане он находил маленькие незатейливые радости. Аврора не предусмотрительно держала в горничных сначала черноглазую испанку Пепиту, потом хорошенькую Клер. Ни та, ни другая не читали философов и не подозревали о существовании Байрона. В их объятиях Казимир имел право быть неостроумным, грубым, пьяным — его не упрекали.
Орельен де Сез в течение шести лет был верен Авроре, их встречи были редки, но переписка их была постоянной и страстной. Письма Авроры были искренни, серьезны и всегда трогали его. Хорошенькая молодая женщина, отказывавшаяся от любви во имя долга, в его глазах имела прелесть и чистоту девушки или монахини. Разделенная и неосуществленная любовь не мешала ему жить — она могла длиться до бесконечности.
В 29-м году у Авроры родилась дочь. Маленькая Соланж была встречена так же любовно, как и Морис. Восторгались ее крепким здоровьем, ее румяными щеками, ее сходством с Казимиром. Как ни тягостна была действительность, Аврора не могла нарушить ее нормального течения. В семье должны быть дети; они должны оживлять своей беготней и смехом старый ноганский дом. Дети могут быть только от законного мужа — жить в преступлении нельзя.
Орельен де Сез не мог разделять радостей Авроры. Монахиня утратила всю прелесть тайны и девственности. Его роль приобретала легкий оттенок смешного. Де Сез решил порвать цепи дружбы. В 1828 году Аврора записывала в своем дневнике:
«Между нами не было ни объяснений, ни упреков. Его страсть не могла довольствоваться восторженной дружбой или перепиской. Зачем стала бы я жаловаться, на что? Нельзя бороться за обладание душой. Надо возвращать свободу человеку, душе — ее полет, богу— огонь, от него сошедший».
Надо! Аврора не потеряла самоуважения в своем разрыве с де Сезом, но жизнь ее сделалась пустыней. Некому было оценить ее жертву; в сердце ее пробудилась острая боль одиночества.
Ипполит и Казимир веселятся по-прежнему, но дух вражды ощущается явно. Чем печальнее Аврора, тем враждебность Казимира сильнее; как женщина она ему кажется нестоящей внимания, и он не находит нужным особенно тщательно скрывать свои любовные похождения. До сих пор Аврора их не замечала. Она хранила иллюзию взаимной верности, как последнее оправдание своей жертвы и своих страданий. Как только она узнает об изменах, она понимает, что в ее жизни нет ни приличия, ни добродетели. Она слишком умна, чтобы хранить к себе уважение в роли презираемой и брошенной жены. Она самолюбива. Жизнь выталкивает ее из всего, что ей дорого; она ищет опоры в друзьях и не находит ее, она ищет аналогий своему положению, и их нет. Женщины либо мирятся с таким положением, либо находят себе тайные утешения. Ни в том, ни в другом решении Аврора не видит красоты. Разрыв с Казимиром происходит грубо. Казимир тоже дошел до ненависти; в своем положении ни он, ни она не ищут компромиссов. Вражда и презрение так явны, что нельзя изобрести для них никакого покрова.
Все мосты сожжены. Аврора одна перед лицом жизни. Позади Ноган, строительство дома, очаг, дети — все то, что защищает и оправдывает жизнь. У нее только одно оружие: слова Руссо о прекрасном свободном чувстве и туманное желание настоящего счастья. Ее материальное положение так шатко, что перед ней самым конкретным образом становится вопрос о заработке. В руках у нее нет ни профессии, ни ремесла. Знания, полученные в монастыре, отрывочны и бессистемны. Эти знания достаточны для женщины, желающей своей болтовней оживлять салонные вечера, но не дают никакого оружия в руки человеку, принужденному собственными силами пробивать себе дорогу.
