Питер Хоуген - Полный путеводитель по музыке The Doors
С самого начала концертные выступления были для Моррисона ареной для провокаций и своего рода подрывной деятельности. Позднее он пояснял: «Америка рождалась в насилии. Насилие притягивает американцев. Они привыкли употреблять дозы препарированного насилия, как консервы. Они все под гипнозом телевидения. Телевидение — это невидимое средство защиты от неприкрытой реальности. Порок культуры двадцатого века — ее неспособность чувствовать реальность. Массы людей не могут жить без телевидения, „мыльных опер“, кинофильмов, театра, поп-идолов. Они испытывают мощное эмоциональное воздействие со стороны символов. Но в повседневной реальности эти люди эмоционально мертвы».
В полной мере эпатаж Джима проявился на сцене в один из вечеров, когда основательно накачавшись наркотиками, он впервые экспромтом выдал свой знаменитый «фрейдистский», или «Эдипов», пассаж посреди песни «The End» («Конец»). В 1966 г. употребление на сцене слова «fuck» было неслыханным делом, а в подобном контексте оно казалось просто немыслимым. Публика была в шоке, менеджеров клуба едва не хватил удар. Позже Лестер Бэнгс написал об этой песне: «Первое появление неизменного в дальнейшем круга тем The Doors: ужас, насилие, вина, которую невозможно искупить, неудачная любовь и в первую очередь смерть». Музыкантов моментально уволили из клуба, но, к счастью, Джек Хольцман, хозяин звукозаписывающей компании «Электра», пришедший в «Whiskey» по приглашению Артура Ли из группы «Love», успел увидеть их выступление. В те времена «Электра» записывала в основном фолк-музыкантов и была заинтересована в контрактах с рок-группами наподобие «Love». Послушав пару выступлений The Doors, Хольцман предложил им заключить сделку. Для рассмотрения условий контракта музыканты наняли юриста с замечательным именем Макс Финк [5]. Поломавшись в течение некоторого времени, The Doors подписали соглашение. К счастью, Пол А. Ротшильд, человек, которого Хольцман назначил продюсером, также видел выступление группы в клубе «Whiskey» всего за несколько дней до их увольнения. Он распознал огонь, полыхавший внутри The Doors, и чтобы выпустить его наружу, продюсеру оставалось только поднести спичку.
The Doors
В сентябре 1966г. The Doors начали работу над своим первым альбомом, это происходило в студии «Сансет Саунд» в Лос-Анджелесе. Продюсером был Ротшильд, инженером звукозаписи — Брюс Ботник. Этим двум людям суждено было работать почти над всеми пластинками группы. Впоследствии Манзарек говорил, что творческий союз The Doors с Ротшильдом был «из тех браков, что заключаются на небесах. Именно такой человек, как Пол, был нам нужен. Пару раз он заходил в „Whiskey“, и мы нашли в нем единомышленника, человека, который знал толк в поэзии, разбирался в джазе, рок-н-ролле, фолк-музыке и был великолепным продюсером. Он был очень строг в студии, но все же знал, когда нам можно дать волю и что мы можем сделать своими силами. Пол никогда прямо не вмешивался в то, что мы делали… никогда не говорил: „Делайте так, не делайте этак“. Его рекомендации звучали следующим образом: „Послушайте, парни, а как вы думаете, может, нам попробовать сделать так?“ И часто предложение нам нравилось, и мы говорили: „А что, отличная идея, Пол, давай так и сделаем“. Пол блестяще руководил нами в студии».
По словам Ротшильда, он действительно часто давал музыкантам волю, ставя вдохновение выше технического совершенства: «Мы не останавливались на безупречном дубле, мы останавливались на дубле, в котором чувствовалось присутствие музы. Самое важное, чтобы в песне было это присутствие, пускай там даже будут музыкальные ошибки. Момент, когда муза нисходила на нас, ценился больше всего». Среди записанных песен было, по меньшей мере, две, не попавших в альбом. Одна из них — «Moonlight Drive», вещь, с которой все, собственно, и началось. Слово Кригеру: «На самом деле, это была первая песня, записанная нами в студии. Ее нет в альбоме, потому что, будучи нашей первой пробой, она, наверное, записана хуже других. Поэтому мы переписали ее заново для второго альбома… Но у меня до сих пор есть та первая пленка, и звучит она не так уж плохо».
«Сансет» представляла собой четырехканальную студию — стандарт того времени. Однако это не стесняло The Doors, которые знали свой материал настолько хорошо, что почти все песни записывали со второго-третьего дубля, затем только дополняя запись вокальными партиями. Альбом был записан за две недели (микширование заняло еще пять). Однако не все проходило гладко. Одна из проблем заключалась в том, что клавишный бас не слишком хорошо звучал на пленке (поэтому с тех пор Рей перестал применять его в студии). Несколько басовых партий пришлось переписать, но большинство треков остались нетронутыми.
Была и еще одна серьезная проблема: Джим. Он продолжал вести бродячий образ жизни, странствуя по улицам Лос-Анджелеса и ночуя где попало (и с кем попало). Кроме того, в огромных дозах он принимал самые разные наркотики: ЛСД, пейотль, марихуану, мескалин и… алкоголь, который, к сожалению, все больше подчинял Джима себе. Запись песни «The End» пришлось даже перенести, потому что Моррисон в тот день был совершенно невменяемым после дозы «кислоты» и изрядного количества спиртного. На следующее утро, возможно, все еще под кайфом, он смог-таки записать песню. Ротшильд вспоминал: «Эти полчаса, что мы записывали „The End“, относятся к самым прекрасным моментам, проведенным мною в студии звукозаписи. Я был просто ошеломлен. Обычно продюсер сидит и слушает, как проходит запись. Но на этот раз я был полностью поглощен песней, став просто слушателем. В совершенно темной студии было видно только свечу в звуконепроницаемой кабине, где стоял Джим, и индикаторы на пульте. Остальной свет был отключен. Это был волшебный момент, и мы испытали почти шок, когда песня закончилась. Стало ясно: да, это конец, дальше просто невозможно… В аппаратной было человек пять, и вдруг мы осознали, что бобины продолжают крутиться, потому что Брюс, наш инженер, тоже оказался полностью поглощен песней. Он облокотился на пульт и был втянут в песню, он тоже превратился в слушателя… В тот момент студию посетила муза, и все мы были само внимание. Но, я думаю, аппаратура знала свое дело…» Для альбомной версии песни (исполняемой впервые после памятной истории с увольнением) Моррисон заменил откровенное «fuck you» на нечленораздельный, звериный рев — однако смысл был ясен и так.
По окончании работы над альбомом The Doors вылетели в Нью-Йорк, чтобы выступить в престижном манхэттенском клубе «Ондинс» и обсудить с представителями компании «Электра» проблему организации фотосъемок и вопросы, связанные с изданием и рекламой альбома. Все участники группы относились к своей музыке чрезвычайно серьезно и ожидали, что компания будет производить ее «раскрутку», исходя из этого. Примерно тогда же Кригер говорил о «The Doors»: «Эта группа — самая серьезная из всех групп, существовавших и тех, что будут существовать». А Манзарек пытался объяснить название группы, взятое у Хаксли/Блейка: «Есть вещи, о которых вы знаете, и вещи, о которых не знаете, известные и неизвестные. А между ними — двери („doors“). Это и есть мы. Мы заявляем, что вы — не только дух, а еще и очень чувственные существа, и в этом нет ничего дурного. На самом деле, это просто прекрасно. Ад оказывается не менее притягательным и причудливым, чем рай. Чтобы стать целостным существом, вам нужно „прорваться вперед на ту сторону“ [6]
