Игорь Можейко - Аун Сан
С ростом производства риса появлялось все больше рисорушек. На них и на нефтепромыслах в Енанджауне и Чауке (а добыча нефти выросла за пятнадцать лет этого века в пятьдесят раз) складывается бирманский рабочий класс. Бирманские рабочие — вчерашние крестьяне еще не объединены, не организованы, малочисленны.
С падением остатков феодализма появляется и бирманская буржуазия. Это была на первых порах буржуазия слабая, поле деятельности которой было ограничено мелкими рисорушками и лесопилками, лавками и агентствами. Все командные посты в экономике страны занимали английские компании, на ступеньку ниже стояли индийские купцы и капиталисты, а бирманцам оставались только самые крохи.
Среди буржуазии росло недовольство, правда поначалу робкое, — торговцы просили, а не требовали, и просили в общем немногого.
И вот в этом формирующемся капиталистическом обществе, где классы только еще обретают форму, только еще начинают осознавать свои собственные стремления, первые попытки протеста принимают форму борьбы за национальную культуру, за буддийскую религию.
В 1906 году появляются первые буддийские ассоциации молодежи. Они выступали за сохранение бирманской письменности, литературы, в защиту буддизма и были так робки и нерешительны, что на первых порах открывали свои собрания пением «Боже, храни короля» — английского гимна, дабы показать свою благонадежность. Правда, впоследствии первую фразу гимна переделали на «Будда, храни короля», что больше отвечало сущности ассоциаций, но не меняло сути дела.
Но политическое развитие страны шло быстро. Дети бирманцев побогаче, тех, кто успешно сотрудничал с англичанами, уезжали в Англию учиться. Некоторые из них прочитывали там книги, которые им читать не следовало, узнавали о мире, о других странах. Когда они возвращались домой, им уже казались наивными собрания ассоциаций и верноподданнические речи.
Во время первой мировой войны несколько бирманских батальонов служили на Ближнем Востоке, и солдаты принесли домой рассказы о других странах и жизни и борьбе их.
А потом до Бирмы докатилась весть о великой революции в России, стране, «имеющей, как писал русский путешественник Пашино, странное очарование для Бирмы, стране, с которой связываются надежды на освобождение». Впоследствии бирманский писатель Такин Кодо Хмайн напишет, что «после Октябрьской революции в России борьба бирманцев за независимость разгорелась с новой силой».
И вот одним из проявлений нового в борьбе против английских хозяев стал университетский бойкот 1920 года. Это был протест против «западного просвещения, вызывающего рабский склад ума», против превращения детей в послушных слуг англичан. Бирманцы перестали отдавать детей в английские школы и университет, где преподавание велось на английском языке.
Во время этого бойкота были организованы первые бирманские национальные школы. Школы создавались на общественные средства и учили в них добровольцы — выпускники средних школ, студенты. Каждая из таких школ была весьма ненадежным предприятием с финансовой точки зрения, и они перебивались, так сказать, с хлеба на воду. Учителя в них часто по многу месяцев не получали зарплаты, крыши протекали, несколько классов занималось в одной комнате, но все-таки школы работали, и учили в них на бирманском языке. Эти школы просуществовали до самой независимости Бирмы, и именно из них вышли почти все будущие лидеры бирманского освободительного движения.
6Вот в такую школу, основанную на частные средства в городе нефтяников Енанджауне, и попал Аун Сан. Может, До Су и не согласилась бы послать Аун Сана в Енанджаун, если бы не старший брат Ба Вин, который стал в этой школе учителем. Теперь основное возражение матери отпадало. Аун Сану было с кем жить в Енанджауне, было кому за ним посмотреть. Ба Вин уже несколько лет как заменил Аун Сану отца. Отец все реже бывал дома, все больше времени тратил на размышления над комментариями к буддийскому канону.
Аун Сану было восемь лет, когда он приехал в Енанджаун, а кончил он школу в 1932 году, когда ему было уже семнадцать лет.
Годы эти, о которых Аун Сан впоследствии вспоминал коротко: «Окончил национальную среднюю школу в Енанджауие», были школой не только в учебном смысле этого слова. За десять лет Аун Сан из обыкновенного натмаукского мальчишки, который и отличался от других ребят только тем, что двоюродный дедушка его был известным во всей Бирме героем, стал тем Аун Саном, который займет одно из ведущих мест в бирманском студенческом движении, удивительно быстро вырастет в политического деятеля. Причиной этому и обстановка, в которой он прожил эти годы, и положение и события в Бирме, с которыми теперь, в Енанджауне, он непосредственно сталкивается, в гуще которых живет.
Аун Сан выучил английский язык. Он не раз говорил, что благодарен английскому языку за то, что тот открыл ему широкие горизонты, за то, что дал ему возможность прочесть книги, которые тогда некому было перевести на бирманский, за то, что познакомил его с жизнью других народов, с суждениями великих людей других стран. Аун Сану всегда был чужд узкий национализм, и он не раз подчеркивал необходимость использовании всего лучшего, что создала цивилизация других народов. Но в то же время он с некоторым, вполне понятным презрением относился к воспитанникам английских школ и даже сказал как-то университетскому другу: «Удивительно, ты патриот, а обучался в английской школе. Там ведь все мысли о свободе, о Бирме высушивают».
В енанджаунской школе этого не было. Она, как и другие подобные ей, с точки зрения английских чиновников была «рассадником смутьянства». И эта точка зрения была вполне оправдана. По литературе школьники проходили поэмы и рассказы бирманских писателей и понимали, что бирманская литература, первые памятники которой насчитывают восемьсот лет, не уступает любой другой литературе. В английских школах этому не учили. По истории школьникам рассказывали о Пагане, великой столице первого бирманского государства, чудесные храмы которого и по сей день стоят на берегах Иравади, об Анорате, который объединил Бирму, о генерале Бандуле, погибшем в войне с англичанами, о Золотом Яуне. В английских школах этому тоже не учили.
А брат Аун Сана Ба Вин, которого теперь называли У Ба Вином и даже Сая Ба Вином (что значит «ученый Ба Вин»), несмотря на его молодость, учил брата и тому, как бороться против англичан сегодня. Он был активным участником университетского бойкота и одним из тех, кто принимал горячее участие в создании Генерального совета бирманских ассоциаций, организации, которая заменила ассоциации буддистов. И своим появлением доказала, что стадия борьбы за культуру кончилась. Подрастали силы, готовые возглавить политическую борьбу.
