Николай Леонов - Холодная война против России
Торрихоса серьезно заботила проблема пресной воды, которая расточительно расходуется, обеспечивая работу канала. Обе нитки шлюзов, спадающих к Атлантическому и Тихоокеанскому побережьям, питаются пресной водой, которая накапливается в водохранилищах в верховьях горных рек, перегороженных плотинами. До поры до времени сбор и сброс воды из водохранилищ в океаны не вызывали тревоги, хотя каждое шлюзование означало безвозвратную потерю 50 млн. л воды. Но по мере роста города Панамы резко увеличились и потребность в воде у горожан, и потребность в электроэнергии, производимой на гидростанциях, воду у которых, к сожалению, забирал канал. Расширение ирригационных систем также требовало воды, а она в основном аккумулировалась в зоне Панамского канала, и временами панамскому правительству приходилось покупать свою собственную воду у американской администрации канала.
Думая о решении этой проблемы в будущем, генерал развивал идеи строительства нового, бесшлюзового канала или создания принципиально нового межокеанского пути, состоящего из многорельсового железнодорожного полотна, по которому будут ходить особые тележки, приспособленные для перевозки крупных морских судов. Это будет своеобразный «волок» — быстрый, дешевый и надежный.
Торрихос подробно рассказал мне о ходе панамо-американских переговоров, ответил на все вопросы, которые возникали в связи с революционным процессом, происходившим в самой Панаме. Провожая меня после пяти дней пребывания в Панаме, Торрихос распорядился выдать мне визу сроком на один год для въезда в Панаму. Это было лучшим признанием успеха встречи. И все-таки приятно польстили самолюбию последние слова, сказанные им при прощании: «Если все русские такие же, как ты, то это просто здорово!»
* * *
От треволнений, изнурительной, непривычной жары, полного отсутствия аппетита я здорово похудел. Мне очень хотелось домой, не терпелось доложить информацию, полученную от самых компетентных и авторитетных источников, о «белом пятне», которым была для нас до того времени Панама. Я не стал задерживаться в Париже, вечном пересадочном пункте при полетах в Латинскую Америку.
Я был сам доволен операцией, она разбудила было начавшие дремать охотничьи инстинкты разведчика. Оказалось, что порох не совсем отсырел в пороховницах за время работы в центре. Уже порядком общипанные жизнью крылья еще держали меня в воздухе.
В последующие годы я регулярно наведывался в Панаму, где так и не открылось советское посольство. 7 сентября 1977 года в Вашингтоне США подписали с Панамой договор о передаче Панамского канала Панаме с 1 января 2000 года. Цель жизни Торрихоса была достигнута. На церемонию подписания прибыли 18 глав американских государств, три или четыре вице-президента и несколько министров иностранных дел. Более ста человек входили в панамскую делегацию, среди которых были писатели Габриэль Гарсия Маркес, Грэм Грин. Торрихос хотел, чтобы весь мир стал свидетелем и гарантом честного договора.
Прошел год, и новые сомнения начали терзать Торрихоса. Теперь это было связано с ратификацией договора. В марте 1978 года он встретил меня как старого знакомого, и я сразу же почувствовал его раздражение действиями США. Он рассказал, что с момента подписания договора по март 1978 года в Панаме побывали 50 сенаторов США (ровно половина состава сената) и каждый приезжал, чтобы на месте ознакомиться со страной, с ходом демократизации ее и т. д. Все они были уверены в том, что Торрихос — это «тиран», «диктатор», «сильная личность» и пр. Их взгляды нередко основывались на слухах, что генерал — выпивоха, бабник, друг и приятель Фиделя Кастро. Они требовали, чтобы Торрихос лично сопровождал их во время полетов, а в самолете досаждали вопросами: «Когда ты уйдешь от власти?», «Почему ты выслал своих политических противников из страны?», «Когда будут проведены выборы?» и т. д. Беспардонность сенаторов была невероятной, даже сопровождавший их тогда американский посол в Панаме Джордэн писал, что временами ему казалось: «Торрихос мог бы открыть дверь салона и выбросить парочку этих людей в Тихий океан». Посол видел, как часто ходили желваки на скулах у Торрихоса, и вмешивался, чтобы разрядить обстановку. Мне генерал говорил, что только сознание острой необходимости соглашения с США не позволяло ему сказать все, что хотелось, куражившимся политиканам. Они без конца поучали его, пили, жрали, лапали женщин и опять поучали, хапали подарки и снова назойливо поучали.
Стоило только не оказать какому-нибудь сенатору максимального внимания, как он становился в позу и пополнял ряды противников договора. Так получилось, например, с сенатором Деконсини (от штата Аризона). Он приехал в Панаму с женой, матерью и младшим братом в такое время, когда Торрихос, занятый делами, не смог лично уделить ему внимание. Этот обиженный политический карлик жестоко отомстил в ходе голосования, едва не поставив под удар плоды работы многих лет. Он стал и автором всех антипанамских поправок.
Генерал верил Картеру, который все время просил его потерпеть, подождать, не делать резких заявлений, обещал все постепенно уладить. Торрихос согласился до дня ратификации ничего не предпринимать, но намекал, что в случае срыва ратификации ситуация радикально изменится. «Я от своего не отступлю, — говорил он, — никаких дополнительных капитулянтских договоров подписывать не буду, иначе народ будет вправе повесить меня на первом же телеграфном столбе. Я распорядился транслировать напрямую все дебаты из американского конгресса на Панаму, чтобы весь народ слышал, какие гадости говорят про нас янки. Мы теперь повзрослели, нас нельзя ни запугать, ни обмануть». Когда я высказал ему идею о провозглашении Панамы вечно нейтральной страной, он заинтересовался моей аргументацией. У США, говорил я, исчезают основания для особых претензий на оборону канала, ибо статус вечно нейтральной страны будет охотно признан мировым сообществом. Затем Торрихос спросил: «А не стану я в этом случае похожим на политического скопца, на бесплодного мерина? Сможет ли моя страна проводить активную внешнюю политику, оказывать помощь друзьям?» Я ответил, что Швеция остается уважаемой энергичной страной, Австрия стала местом международных организаций, переговоров, а ее гражданин Курт Вальдхайм — Генеральным секретарем ООН. «Да, — задумался Торрихос, — надо изучить». Но, по-моему, к этой идее он не возвращался. А зря! О своей внешней политике Торрихос иногда говорил с большим юмором. «Никто не может понять, кто же я такой. Сомоса звонит и просит прислать слезоточивые газы для разгона демонстраций, полагая, что я — его поля ягодка. А я отвечаю, что только что послал всю наличность в Перу и сейчас у меня нет ничего. Гватемальцы просят поделиться опытом борьбы за мировое общественное мнение для подкрепления претензий на спорную территорию Британского Гондураса — Белиза. Сандинисты — враги Сомосы — просят денег и оружия. Немного, но даю». Показывая на взлетную дорожку аэродрома, он внезапно выпаливает: «Ты думаешь, что здесь садится и взлетает только мой самолет? Нет, отсюда частенько стартуют самолеты, груженные оружием для партизанских сил в Центральной Америке. Труднее всего бывает спилить заводские марки с хорошей стали, но мы и это освоили!»
