Леонид Ашкинази - Первый президент (Хаим Вейцман)
В этом же году Вейцман впервые посещает Палестину. «Как часто бывает в подобных случаях» — пишет он в своих воспоминаниях — «встреча оказалась совсем не такой, какой она представлялась в мечтах». Это была пустынная страна, один из самых заброшенных уголков убогой Оттоманской империи. Все население составляло 600 тысяч человек. Из них около 80 тысяч евреев. Поселения, за исключением немногих, находились в убогом состоянии. Было, впрочем, и несколько поселений сионистского типа — т. е. таких, какими их хотели видеть сионисты. Вейцман убедился, что возможности — даже с учетом всех политических и административных препятствий — были огромные, недоставало только желания. Как пробудить его? Как подтолкнуть процесс?
Готового рецепта, по-видимому, не было. Была работа. Вот что пишет Вейцман о ее результатах: «К 1914 году еврейское население Палестины увеличилось с 80 до 100 тысяч человек, а число сельскохозяйственных рабочих — с 500 до 2000. Объем работы Палестинского бюро вырос в 30 раз. Мы основали еврейскую национальную библиотеку в Иерусалиме и Технион (Политехнический институт) в Хайфе; наша гимназия привлекла большое число еврейских учащихся из-за границы, что означало приток иностранной валюты в страну. Но не так важны были все эти несомненные свидетельства прогресса, как важен был значительный перелом в настроениях всего ишува. Мы не только создали новые поселения, такие, как Кинерет и Дгания, но сумели проникнуть в старые, организовав там молодежные группы. Существование двух тысяч еврейских земледельцев в Палестине вдохновляло на приезд молодых евреев из-за рубежа. Сельскохозяйственный труд был тем фактором, который помогал евреям абсорбироваться в новой жизни. Изменения, произошедшие в старых европейско-палестинских поселениях в результате притока еврейской молодежи из Европы, повлияли и на сефардские общины и вызвали, в свою очередь, приток йеменских евреев из Аравии.»
Параллельно с сионистской деятельностью Вейцман занимается наукой, и довольно продуктивно — он публикует много статей, читает новые курсы, у него уже есть отдельная собственная лаборатория. Интересно — и он сам отмечает это в своих воспоминаниях — что периоды успешной сионистской деятельности и успешной работы у него совпадают. Естественно, что успех в одной сфере деятельности возбуждает, воодушевляет человека и увеличивает его успехи в другой сфере.
К этому же времени относятся первые практические шаги, которые в итоге привели к созданию Еврейского университета в Иерусалиме. В повестку дня сионистского конгресса этот вопрос был включен в 1913 году. Тогда же начали поступать первые взносы. Вейцману было поручено организовать Университетский комитет, было подыскано место для строительства и куплен участок на горе Скопус. В это же время происходят события, которые привели к открытию Техниона в Хайфе. Сионисты участвуют в них, отстаивая необходимость преподавания на иврите. Особенно противились этому, как пишет Х.Вейцман, «руководители немецкого еврейства». Он делает из этого вот какой вывод: «Это заседание правления Техниона, сколь бы незначительным ни казалось оно на фоне международных событий, окончательно убедило меня в неизбежности войны. На меня произвело удручающее впечатление это проявление жестокой решимости немцев расширить свою сферу влияния любой ценой и за счет кого угодно.
Странно, однако, что эти предчувствия ни у кого из нас так и не приобрели формы отчетливого понимания событий. Мы ощущали, что война неизбежна, но думали, что она произойдет „где-нибудь“ и „когда-нибудь“, но не здесь и не сейчас. А здесь и сейчас, казалось нам, катастрофу удастся как-то предотвратить, удастся избежать неизбежного».
Из этого можно сделать два вывода. Первый — надо лучше прислушиваться к своим предчувствиям, пытаться понять, что откуда взялось, и делать выводы. Второй — евреи, живущие в той или иной стране, в том или ином обществе, «пропитываются» ее духом, начинают вести себя — по крайней мере, в каких-то вопросах — так, как ведут себя жители этой страны. А «руководители евреев» начинают вести себя, как «руководители» соответствующей страны. Иногда это выглядит довольно смешно, хотя, быть может, и помогает найти всем этим «руководителям» общий язык.
Немного забегая вперед, скажем, что Технион был официально открыт в 1924 году, Еврейский университет — в 1925 году. Сейчас эти учебные заведения — одни из самых престижных университетов мира. Это было очень сильное решение — начинать строительство государства с университетов. И вот почему. Оглядывая эволюцию последних десятилетий, можно заметить три фактора, которые определяют положение страны в мире — это ресурсы, технологии и образование. Пример существования за счет ресурсов — нефтедобывающие страны, Россия. Пример стран, роль которых в мире опирается на высокие технологии, грубо говоря, на умение работать — Германия, США, Скандинавские страны, Израиль. Страны с высоким уровнем образования — США, Израиль, до какого-то момента и по специфическим причинам — Россия. Причем, по мере хода истории, роль высоких технологий будет расти, а роль ресурсов убывать (просто потому, что запасы ресурсов ограничены). Соответственно, будет возрастать роль образования. И центрами притяжения и силы в мире станут те страны, где будет лучшее образование. Попросту говоря, те университеты, куда будет ехать молодежь со всего мира, чтобы получить знания. Одновременно с получением знаний молодежь будет впитывать культуру, взгляд на мир, систему ценностей, приобретать контакты. В некоторых странах Запада это уже осознано, и правительства принимают меры по развитию образовательной системы.
5. Война и сионисты
Война застала Вейцмана в Швейцарии. Через Париж он возвращается в Лондон. Через некоторое время после возвращения он знакомится с С. П. Скоттом, редактором «Манчестер гардиан». Тот с интересом и сочувствием отнесся к тому, что говорил Вейцман — а говорил он, естественно, о сионизме, т. е. о евреях и Палестине. Редактор организует встречу с министром финансов, его фамилия многим знакома — это Ллойд Джордж. Вот что пишет об этом Вейцман (обратите внимание, как он скромен и объективен): «Моя первая встреча с Ллойд Джорджем состоялась в начале декабря 1914 года. В своих „Военных мемуарах“ Ллойд Джордж относит начало нашего знакомства к тому времени, когда я начал работать в военном ведомстве (1917 год), и связывает наши отношения с моей работой для британского правительства во второй половине войны. Его мемуары оставляют впечатление, будто Бальфурская декларация была выдана лично мне, в награду за эту службу, когда Ллойд Джордж стал премьер-министром. Хотел бы я, чтобы все было так просто и мне не пришлось бы познать тех горьких разочарований, того чувства неуверенности и той скучной кропотливой работы, которые предшествовали созданию Декларации. Но не с помощью лампы Аладдина делается история. В действительности Ллойд Джордж высказался в пользу создания еврейского Национального очага задолго до своего вступления на пост премьер-министра, и мы встречались с ним за это время несколько раз.»
