Пу И - Последний император
Цинское правительство решило создать военно-морской флот нового типа и поручило эту ответственную миссию И Хуаню. После первых успешных шагов в этой области ему пришлось однажды от имени императрицы поехать инспектировать этот флот. И Хуань всячески уговаривал поехать вместе с ним главного управляющего придворными евнухами Ли Ляньина, так как он был большим любимцем Цы Си.
Цы Си пожаловала И Хуаню и его жене право ездить в паланкине абрикосового цвета, однако он ни разу не осмелился сесть в него. Такая боязнь и осторожность проявлялась не только во всех его речах и поступках, она наложила свой отпечаток даже на убранство его дома. Помещение, в котором жил дед, он назвал "залом смиренных мыслей", рабочий кабинет именовался "кабинетом осознанных ошибок", а на столе у него стоял кубок, на котором была выгравирована надпись: "Пресыщение ведет к оскудению, а скромность — к благополучию". В комнатах детей повсюду висели афоризмы, изречения и наставления. И среди них такое: "Когда богатство велико и много денег, беды для внуков и детей не миновать. И если Вы спросите, в чем же здесь причина, отвечу: деньги смелость придают и не боятся никаких великих дел, пока себя, семью всю не погубят". Все эти изречения были написаны из боязни, как бы не накликать беду. Любопытно, что дед на второй год правления Гуансюя представил доклад, в котором, не имея в виду никого конкретно, обвинял возможного ответчика. Он писал, что в будущем может появиться человек, который, учитывая высокое положение деда, сошлется на ряд примеров из эпохи Мин и предложит наградить его какими-либо высокими титулами. Если подобное случится, то такого человека следует признать ничтожным. Дед просил хранить его доклад во дворце, чтобы в случае необходимости использовать его против людей недостойных. Прошло свыше десяти лет, и однажды действительно произошло то, что он и предполагал. В пятнадцатый год правления Гуансюя инспектор по речным делам У Дачэн подал прошение о пожаловании родному отцу императора высокого почетного титула. Увидев прошение, Цы Си разгневалась, а У Дачэн со страху поспешил сослаться на смерть матери и вернулся домой, где прожил три года, не смея нигде появиться.
Вне всякого сомнения, с приходом во дворец Гуансюя мой дед стал еще лучше разбираться в характере своей двоюродной сестры, который к этому времени значительно ухудшился. Как-то евнух, составлявший ей компанию в шахматы, сказал во время игры: "Раб бьет коня почтенного предка", на что она в гневе воскликнула: "А я бью всю твою семью!" Евнуха выволокли из палаты и избили до смерти. Цы Си очень берегла свои волосы. Однажды евнух, который причесывал ее, обнаружил на гребне несколько волос. Он растерялся и хотел было спрятать волосы, но Цы Си заметила это в зеркало, и евнуха избили палками. Те, кому приходилось ухаживать за Цы Си, рассказывали, что все они, кроме Ли Ляньина, с ужасом ждали, когда наступит их черед присутствовать при вдовствующей императрице. С возрастом у Цы Си появился на лице нервный тик, и она меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь это видел. Вероятно, один из евнухов задержал свой взгляд на ее лице, ибо она немедленно спросила: "Чего уставился?" Тот не нашелся что ответить и тут же получил несколько десятков ударов палкой. Прослышав об этом, другой евнух в ее присутствии боялся теперь голову поднять. Она и к нему придралась: "Чего голову опустил?" Растерявшийся евнух тоже был наказан палкой. Еще был такой случай. Цы Си как-то спросила одного из евнухов, какая на улице погода. Евнух, у которого сохранился еще деревенский выговор, ответил: "Погодка сегодня холодная-прехолодная!" Цы Си не понравилось выражение "холодная-прехолодная", и евнуха избили. Крепко доставалось и дворцовым служанкам.
Избиение слуг, порой до смерти, в резиденции князя не считалось чем-то из ряда вон выходящим и мало беспокоило великого князя Чуня. Однако смерть вдовствующей императрицы Восточного дворца Цы Ань на седьмом году правления Гуансюя (1881 год) не могла пройти для него незамеченной. Говорят, что перед смертью император Сяньфэн был обеспокоен тем, что его наложница И (будущая Цы Си), став вдовствующей императрицей, постарается захватить власть и тогда законная императрица (позднее Цы Ань) не сможет ей противостоять. Поэтому Сяньфэн оставил специальный указ, в котором императрице давалось право в случае необходимости контролировать Цы Си. Родившаяся в княжеской семье, неопытная и недалекая Цы Ань однажды невзначай проболталась об этом Цы Си. Та стала вести постоянную дружбу с Цы Ань до тех пор, пока Цы Ань под ее давлением и в ее присутствии не сожгла этот указ императора. Прошло немного времени, и вдовствующая императрица Восточного дворца внезапно умерла. Одни говорят, что она съела присланное Цы Си печенье; другие — что съела бульон, который якобы Цы Си сама приготовила для нее. Это был большой удар для великого князя Чуня, после которого он стал еще осторожней и пугливей. Единственной своей целью он считал завоевание благосклонности и доверия Цы Си. Когда дед отвечал за создание военно-морского флота, то для того, чтобы у вдовствующей императрицы было место для развлечений, он истратил на строительство ее летнего дворца Ихэюань большую сумму денег, предназначенную ранее для организации флота. В самый разгар строительства в провинции Чжили и в окрестностях Пекина произошли крупные наводнения. Цензор У Чжаотай, боясь волнений среди пострадавших, предложил временно приостановить работы по строительству дворца, но был лишен чиновничьего звания, и "дело его передали для дальнейшего разбора". Великий князь Чунь, однако, в поте лица все же выполнил свою миссию. В 1890 году в летнем дворце Ихэюань были завершены все работы, но сам великий князь И Хуань вскоре навечно распростился с миром. Спустя четыре года созданный им так называемый военно-морской флот был разгромлен в Японо-китайской войне. Из кораблей, на строительство которых ушло несколько десятков миллионов лянов серебра, не осталось, пожалуй, ни одного, кроме мраморной лодки в парке Ихэюань.
Жун Лу — мой дед со стороны матери
У моего деда по отцу, великого князя Чуня, было четыре жены, которые родили ему семь сыновей и трех дочерей. В год его смерти в живых оставались лишь три сына и одна дочь. Самым старшим из них являлся пятый сын — мой отец Цзай Фэн; ему тогда исполнилось восемь лет, он и наследовал титул великого князя. Два моих дяди, пятилетний Цзай Сюнь и трехлетний Цзай Тао, одновременно были пожалованы в гуны, то есть в князья императорской крови шестой степени. Со смертью деда моей семье стали оказывать новые "милости". Все эти "милости" в последние десять с лишним лет, равно как и горе и унижения, выпавшие на долю китайского народа, были неразрывно связаны с именем Цы Си.
