Михаил Ардов - Матушка Надежда и прочие невыдуманные рассказы
Святитель говорит ему: "Стой и жди. Сейчас, придет к тебеБожия Матерь". Он, конечно, на колени, и явилась ему Богородица и говорит: "Ты должен выстроить церковь во имя Покрова..." И все ему подробно объяснила, какое устройство должно быть, где какие иконы...И вот он сделал все, как ему Божия Матерь приказала. Денег-то у него не было, не хватало средств. Но он все сам-один собрал... И чудеса там тоже были. Там женщина в Орле жила, у которой кирпичный завод. И вот раз снится этой хозяйке сон, будто приходит к ней Прекрасная Женщина и говорит: "Как тебе не стыдно. Тут церковь строят, кирпича им не хватает... А ты каждый день два раза мимо ездишь и не догадываешься дать кирпич...Не видишь,что у меня нет кирпича?"
- "А кто вы?" - спрашивает.
"А я, - говорит, - Хозяйка этого Дома..." Наутро она скорей бежит к Батюшке: "Сколько вам надо кирпича? Берите!.. А я-то по два раза в день мимо ездила и не соображу, что кирпича у вас нет..." И вот построил он церковь и стал служить, и столько всего у них было. И облачения неизвестно откуда взялись, шестьдесят облачений было. Я спрашиваю его: "Что вам, Батюшка, жертвовали?" - "Не знаю", - говорит. А при церкви он библиотеку устроил, школу. В этой школе законоучителем стал. Сейчас храм, говорят, давно сломан, а школа так и стоит... Он вот и в Орле уже такие дела делал, обительские... А потом Великая Княгиня попросила его устав написать. В каком виде это будет обитель. Он и написал ей. Она тогда говорит: "Вы должны там быть настоятелем". А он не хотел из Орла, из своего храма уезжать. Очень любили его в Орле. Почитали. Вот и сейчас сюда еще из Орла его дети духовные приезжают... И вот было. Только он отказался ехать в Москву, обитель строить, у него страшно рука распухла. Врачи говорят: "Это что-то очень серьезное". Чуть не отнимать руку. Он тогда думает: "Может, мне это наказание?.." И согласился. Сейчас же рука прошла. Он опять отказался, опять распухла... И так до трех раз. Тут уж ничего не поделаешь...
И вот устроили они с Великой Матушкой обитель такую, в которой можно было бы делать все виды добра, милосердия. А особенно больным помогать... Мы ведь там не монахини были, сестры милосердия главным образом. В монастырях вся жизнь внутри сосредоточивается, а у нас было служение миру.Это уж потом монашество приняли. Фрося приняла монашество тайное - наше тайное считается - по благословению старца Алексия в девятьсот пятом году... Это - в рясофор. А меня тогда не постригли. И уж в сорок седьмом году, за год до своей смерти,выходит Батюшка отсюда из комнаты. Видно, молился. "Скорей, скорей, - говорит,- я должен вас постричь. Готовьтесь..."Один день меня в рясофор, а потом в мантию вместе с Фросей. Фросю-то Любовью еще старец нарек... "А тебя, - Батюшка спрашивает, - как назовем?" А Фросе преподобный Онуфрий сказал во сне: "Надежда". Так и стала я - монахиня Надежда...
А после, когда уж постриг, я в форме монашеской сидела за этим вот столом, Батюшка и говорит: "Ка кэто ты так говорила обеты? Их надо твердо говорить, а ты мямлила..."
Вот за этим самым столом. Батюшка, бывало, как что поставит, так унего стоит годы - не меняется... И вот прислал он тогда после войны уже письмо. Не нам с Фросей, а своим родственникам, своей Матушки родственникам... у Матушки Батюшкиной случился паралич, а у него - жаба, и вот они вдвоем в этой избушке. Мы как узнали, Фрося загорячилась: "Бросай работу и сейчас же поезжай к Батюшке!" И сама отпросилась на день в школе. А мы у них только еще совсем недавно были - на имянины, двадцать пятое сентября. А тут - пятое октября. Батюшка сидит на скамеечке около дома. Задыхается, бедненький, у него приступ жабы. И вдруг мы идем. "Что такое? Что это вы приехали? Что это значит?"
- "А мы, - говорим, - прочли письмо". Фрося говорит: "Я к вам Зину определяю, пусть вам поможет". - "Что ты, Фросенька... Она сама больная, а мы такие тяжелые..."
- "Ну, пока. Батюшка, позволите. Дверь вам буду открывать... (А к нему народ целый день - все идут и идут, а он всебежит, дверь открывает.) Матушке помогу, сготовлю... А обратно я не поеду, если не выгоните. А так прошу благословения мне тут пожить..."
- "Но я так боюсь, ты ведь тоже больная... И Фрося там одна..."
- "Нет, - говорю, - теперь вы у нас тут один, я должна вам тут послужить..." И вот Фрося уехала, а я осталась.
Сначала ничего не знала, в деревне ведь никогда не жила. Как печки топить. Батюшка говорит "Ты и самовар поставить не сумеешь, в трубу воду нальешь..." И так осталась я тут. Прожила недели две и привыкла. Уборку произвела у них тут, это я любительница. И к Батюшкиной Матушке яуже привыкла. Она лежачая больная была. Надо ее умыть, посадить, приготовить ей еду, завтрак дать. Только чашечку кофею с молоком и кусочек хлеба маленький с маслом, яичко... И все. Больше она целый день ничего не ест. А в постный день вообще есть не станет.Только, может, хлеба кусочек и чашку чаю без молока...
И вот говорит Батюшка Матушке: "Олюшка, как хорошо нам с Зиной..." Вот так вот стояла его кушетка, а я на печке спала... И вот утром строго он мне так говорит:"Сестра Зинаида, пойдите сюда..." Я испугалась, сейчас гнать будет. А он мне говорит "Здесь у нас маленькая Марфо-Мариинская обитель. Я - старый настоятель... Матушка моя -больная монахиня. Можешь ты нам послужить?" А я: "Батюшка, как благословите. Если вы меня называете сестрой, я буду рада вам послужить. Я себя считаю недостойной..."
-"Ну, тогда, - говорит, - ты здесь останешься до смерти. Только вот что я тебя с Фросей разлучил... Ну, ничего, и Фрося здесь будет..." Тут я и осталась.
Бывало, Матушку вымою. А он сам моется. Посадит меня сюда к окну: "Ты сиди тут и смотри в окно, не поворачивайся. Нельзя..." А Матушка с постели: "Можно, можно! Скорей можно!.." Это чтоб он оделся скорее, не простудился. А потом чай ему приготовлю, воду уберу.И он у меня чай пьет после бани. И так это хорошо мы зажили, то есть мне особенно хорошо... Фрося приезжала к нам часто. Крупы всегда привезет, сахару и всего - от семеновских, да и так. А я себе на печке обклеила, иконы, устроила себе уголок...
Батюшка заглянет: "Тут у тебя келья"... А потом еще наша сестра - Поля - к нам приехала. И стала она по хозяйству и в огороде, и с печкой,а я при Батюшке... И вот заболел он у нас. И Матушка его болеет, и сам заболел - простудился, крупозное воспаление легких. Уже не вставал. Раз мы с Полей молились преподобному Сергию, акафист читали. Батюшка очнулся: "Что это вы такое там делаете? Благоухание какое-то?"
- "А это мы,Батюшка, акафист преподобному Сергию читаем".
- "А-а. Я и гляжу: Старец стоит..."
А другой раз плохо ему стало: "Зина, читай отходную..." Я читаю, боюсь,а он и говорит: "Вот святитель Митрофаний подходит, благословляет..." А потом уж со всем плохо: "Надо причаститься... Дай мне Святые Дары..." Они у него тут хранились... Потом попросил зеркальце. У нас тут зеркала не было. Батюшка говорил, что у монаха зеркала не должно быть... Взял зеркальце, поглядел и говорит "Еще жизнь есть..."
