Владимир Новиков - Накануне и в дни испытаний
Больше на совещании никто не выступил. Видимо, правительство хотело дать нам почувствовать то беспокойство, которое оно проявляло о дальнейшем развитии социалистической индустрии, прежде всего тех ее отраслей, что связаны с обороной страны.
А спустя несколько дней распоряжением из Москвы меня назначили главным технологом завода. Был назначен на завод и новый главный конструктор. Им стал тоже молодой специалист Василий Иванович Лавренов, вдумчивый и трудолюбивый инженер. Технический отдел реорганизовали в отдел главного технолога. Соответствующее подразделение создали и при главном конструкторе. При этом главный технолог завода в правах и в материальном отношении практически приравнивался к главному инженеру завода. Это сказалось даже в обслуживании транспортом. Директор завода, главный инженер, коммерческий директор, главный бухгалтер и главный технолог могли круглосуточно пользоваться лошадками, запряженными в довольно изящные экипажи.
Мне и теперь кажется правильным еще выше поднять роль главного технолога и главного конструктора. Посещая многие страны уже после войны, я постоянно обращал внимание на то, что эти должности (не по названию, а по характеру работы) на большинстве капиталистических фирм практически уравнены с руководителями их во всех отношениях. Как правило, эти люди входят даже в состав правления акционеров фирмы.
Но вернемся в 1937 год. Наркомат оборонной промышленности вскоре после московского совещания провел на известном Тульском оружейном заводе совещание главных технологов оборонных заводов. Инициатором его был заместитель наркома оборонной промышленности СССР Борис Львович Ванников. На этом совещании главным стал вопрос о сокращении циклов производства изделий. Вопрос исключительно важный. Сокращение циклов производства высвобождало материальные и финансовые ресурсы и позволяло с тех же производственных площадей получать больше продукции. Ванников, будучи человеком очень общительным, любившим серьезный разговор перемежать шуткой, бросил в зал:
- Вот видите, добрались мы и до вопроса "цикл-мотоцикл".
Совещание повернуло всех лицом к проблеме, которая и сейчас, думается, не лишена злободневности.
Следует подчеркнуть, что 1936-1937 годы и ряд последующих лет были очень насыщены вниманием к техническим вопросам как со стороны правительства, так и наркоматов. Остро стоял вопрос об отказе, когда это было возможно, от закупок техники в капиталистических странах. Часть инженеров, следивших за зарубежными изданиями, нередко предлагала закупать готовые образцы или лицензии за границей, мотивируя это тем, что таким образом можно сократить сроки внедрения новой техники и передовой технологии. Однако они не всегда учитывали, что возможности для закупок у нашего государства не безграничны, да и не всегда это можно сделать по политическим и другим соображениям. Более верным направлением был поиск внутренних резервов; среди них важным было сокращение циклов производства.
В стране развернулась целенаправленная реконструкция многих заводов оборонной промышленности, в том числе и Ижевского, и нам, еще молодым инженерам, пришлось участвовать сначала в рассмотрении вопросов, связанных с этим большим и важным делом, а затем и в практическом решении их. Реконструкции подвергался, по сути, весь завод, включая металлургическое, машиностроительное, энергетическое, деревообделочное производства, транспорт и все остальное. Рассматривались отдельно каждое производство, тот или иной цех. Для обсуждения преобразования того или иного объекта обычно из Москвы приезжала группа проектировщиков во главе с ведущим инженером. К этому делу подключили ряд проектных институтов. В работе по реконструкции завода участвовали представители наркома оборонной промышленности, как правило, один из заместителей начальника главка или кто-то из крупных инженеров, а также другие специалисты из технического управления, планового отдела и т. д. Привлекались работники и других наркоматов.
На обсуждение вопросов собиралось до 40 человек приезжих и заводских, включая главного инженера, главного технолога, главного конструктора и главного металлурга завода, начальника соответствующего производства или цеха, главного механика, главного энергетика и других товарищей. Обычно совещания проходили в кабинете директора завода. Обсуждали все терпеливо, не наспех, хотя проблем было много. Сравнивали, что имелось у нас в стране на заводах и что за рубежом. Обычно записывали замечания и советы, в каком направлении "улучшить" объект, и больше к этому вопросу, как правило, не возвращались.
Объем реконструкции, даже по современным масштабам, был значительным и оценивался на нашем заводе в один миллиард двести миллионов рублей. Мощности металлургии, например, по проекту возрастали почти вдвое. Ликвидировали мелкие мартены. Электропечи рассчитывали на получение 20 тонн литья за одну плавку, что по тому времени в производстве высококачественных сталей означало большое достижение. За счет строительства дополнительных нагревательных печей удваивали производительность блюминга. Намного укрупняли газовую станцию, хотя она в то время была крупнейшей в стране. Строили новый машиностроительный цех и расширяли инструментальное производство. Усиливали энерговооруженность завода. В случае перевода предприятия на военный режим дрова должен был частично заменить уголь, которого требовалось до 1200 тонн в сутки. Доставлять на завод ежедневно более 300 вагонов дров для газовой и тепловой электрической станции было практически невозможно, а ведь именно такое количество древесины, по нашим расчетам, требовалось для обеспечения производства. Предусматривали и многие другие преобразования, касавшиеся, например, дальнейшего развития коммуникаций и т. п.
Проект реконструкции завода рассматривали больше года. И в этих условиях, когда мы еще и обеспечивали производство, руководящие работники пребывали на заводе с утра до поздней ночи и приходили домой, как "выжатые лимоны". А тут еще особая обстановка, в которой возникало много непредвиденного. Арестовали по неизвестной для нас причине начальника винтовочного производства, а вместе с ним семнадцать других инженерно-технических работников. Производство начало лихорадить, руководители многих участков стали работать неуверенно. И вышло так, что в течение двух месяцев мы не могли сдать ни одной винтовки: сплошная браковка стволов. То работники ОТК цеха забракуют, то работники ОТК завода, то, наконец, представители военной приемки. Качество внутренней части ствола определяли не только измерительным инструментом, но и на глаз - нет ли каких-либо "задирок" или царапин в стволе, или "пересечек" в нарезах, или еще каких-нибудь изъянов. Во время таких осмотров и браковали стволы - по сути, все, что выпускал завод. Осматривая ствол, заводские работники не находили дефектов, а контролеры считали их браком. Когда эти же стволы подвозили контролерам с другой стороны - часть брака признавалась годной, но все же в целом процент его был настолько велик, что военпреды приостановили в конце концов прием изделий вообще.
