Сергей Нечаев - Казанова. Правдивая история несчастного любовника
Тем не менее, он был лучшим, изучил логику Аристотеля, небесную систему Птолемея, выучил латынь и немного греческий, прекрасно освоил игру на скрипке.
Сестра господина Гоцци, Беттина, тринадцати лет, насмешница из насмешниц и заядлая читательница романов, сразу же понравилась юному Джакомо. Она бросила, как говорил сам Казанова, в его сердце первые искры той страсти, которая впоследствии завладела им полностью.
Считается, что она была первой в огромной галерее его возлюбленных, хотя он и «не сорвал ее цветка», как написали бы на языке старомодных романов, так обожаемых Беттиной. Он был влюблен, и она представлялась ему чудесной, как героини этих романов. И все же это первое любовное приключение ранней молодости не могло стать для Казановы «хорошей школой», хотя он сам утверждает обратное.
В 1737 году Казанова поступил в Падуанский университет, где стал готовиться к получению степени доктора прав.
На пасху в Падую из Санкт-Петербурга приехала мать Казановы, но ненадолго, вскоре она вновь уехала на гастроли в Дрезден (ее контракт с театром был пожизненным). И Джакомо довольно равнодушно распрощался с этой, по сути, чужой для него женщиной.
В университете Казанова завел дружбу со всеми не самым благопристойным образом известными студентами: игроками, пьяницами, драчунами и развратниками. В их обществе он быстро научился держаться легко и свободно. Вскоре он сам начал играть и наделал кучу долгов.
Узнав об этом, его бабушка приехала в Падую и забрала Джакомо назад в Венецию.
Так в пятнадцать лет Казанова вновь увидел родную Венецию, этот рай влюбленных и авантюристов.
Вернувшись, он принял постриг и поступил на службу в уже известную нам церковь Сан-Самуэле. Произошло это следующим образом: настоятель прихода Сан-Самуэле отец Тозелло представил его монсеньеру Корреру, патриарху Венеции, и тот тонзуровал его, то есть приобщил к духовенству самой младшей степени. Радость бабушки Казановы была неописуема: ее внуку не было и шестнадцати, а он не только стал священнослужителем, но и в декабре 1740 года даже самостоятельно прочитал в церкви Сан-Самуэле проповедь.
Джакомо произнес эту проповедь, взяв за основу одну из строф Горация. Что больше понравилось прихожанам, сама проповедь или молодой проповедник, — неизвестно, но церковный служка нашел в чаше для подношений аж пятьдесят цехинов. Гордый собой, Казанова уже собирался стать властелином кафедры, и для этого он каждый день ходил к священнику, но кончилось все тем, что он… влюбился в его прекрасную племянницу Анджелу.
К сожалению (для Казановы, конечно), чересчур разумная девушка не ответила ему взаимностью. Пылкий же Джакомо хотел получить свое сейчас же, а посему, не добившись этого, посчитал себя «жертвой коварных женщин». В качестве моральной, и не только моральной, компенсации он возбудил интерес подруги Анджелы, шестнадцатилетней Нанетты, а потом и ее пятнадцатилетней сестры Мартины. Они обе были сиротами, приемными дочерьми графа Саворгана, в доме которого жил Казанова.
Что же касается едва начавшейся карьеры молодого священника, то она, увы, разрушилась уже во время второй проповеди. Виной тому послужил сытный обед с обильным принятием внутрь доброго красного вина. Казанова поднялся на кафедру с багровым лицом и принялся что-то горячо доказывать прихожанам, но вскоре упал в пьяный обморок и покорно дал вынести себя из храма.
Служа в церкви Сан-Самуэле, Казанова жил в доме, где скончался его отец. Его сестра и младшие братья остались жить с бабушкой, которая проживала в своем доме и намеревалась там и умереть, чтобы встретить смерть в том же месте, где ее встретил муж.
Хотя главным покровителем Казановы считался господин Гримани, они довольно редко виделись. Но отец Тозелло представил юношу господину Альвизо-Гаспаро Мальпиеро.
Господину Мальпиеро было шестьдесят два года. Он был сенатором, удалившимся от государственных забот, и счастливо жил в своем прекрасном палаццо. Он любил и умел хорошо поесть, часто собирал по вечерам изысканное общество, которое составляли в основном дамы, сумевшие отлично попользоваться своими лучшими годами, и мужчины, наделенные тонким умом и прекрасно осведомленные обо всем, что происходило в городе.
Знакомство с таким человеком можно было считать большой удачей.
К несчастью, этого богатого холостяка по нескольку раз в году настигали жесточайшие приступы подагры. Но голова, легкие и желудок бывшего сенатора при этом оставались вполне здоровыми. Красавец, гурман и сластена, он обладал великолепным знанием жизни и типично венецианским остроумием.
Казанова стал бывать на его вечерних собраниях, и там господин Малипьеро объяснил юноше, что в этом обществе многоопытных дам и мудрых стариков он может почерпнуть гораздо больше, чем из всех философских книг вместе взятых. Он изложил Казанове правила, необходимые для того, чтобы, несмотря на его столь неподходящий возраст, быть принятым в этом обществе. Правила эти заключались в следующем: молодой человек должен был только отвечать на вопросы и особенно не высказывать своего мнения ни на какой предмет, потому что в его годы собственного мнения нет и быть не может.
Следуя указаниям господина Малипьеро, Казанова неукоснительно соблюдал эти правила, и очень скоро ему удалось не только заслужить уважение бывшего сенатора, но и стать любимчиком всех дам, посещавших его вечера.
Таким образом, неудавшийся аббат переключил свое внимание на светские радости. Вскоре ему удалось так очаровать господина Малипьеро, что тот сделал Казанову своим официальным фаворитом.
Во дворце господина Малипьеро часто проходили великолепные балы, именно это и было нужно молодому авантюристу.
Постоянно бывая в палаццо Малипьеро, бывший аббат Джакомо Казанова быстро стал вхож в дела дам разного возраста и положения, которые доверяли ему секреты, посвящали в свои женские интриги или просили сопровождать в поездках. Вскоре Казанова стал бывать в лучших аристократических домах Венеции. Но его, прежде всего, интересовали женщины, ведь он был еще так молод.
Сам Казанова впоследствии писал:
«Знакомство с дамами, которых принято называть comme Il faut, побудило меня еще больше обращать внимание на свою внешность и заботиться об элегантности моего наряда, чем настоятель и моя бабушка были очень недовольны. Однажды, отозвав меня в сторону, настоятель со сладкой улыбкой сказал мне, что в пути, который я себе выбрал, больше заботятся о том, чтобы Богу нравилась душа, а не миру — внешность».
К сожалению, остановиться Казанова уже не мог. В результате запах духов и пудры, шелест платьев и чарующие взгляды пленили юношу и определили всю его дальнейшую жизнь.
