Вильгельм Кейтель - Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945
К тому же Кейтель упорно настаивал на назначении на должность начальника кадрового управления армии своего брата и на исключении из окружения Гитлера тогдашнего адъютанта вооруженных сил, энергичного и уверенного в себе полковника Хоссбаха. Хоссбах утверждал традиции прусского Генерального штаба и защищал идеи генерала Бека, который считал, что командование в вооруженных силах было привилегией только старого классического Генерального штаба. В тесном сотрудничестве с главнокомандующим вооруженными силами Кейтель надеялся преодолеть сопротивление двух других главнокомандующих и установить единое командование вооруженными силами.
Так или иначе, победа Кейтеля над предложенной Гитлером кандидатурой Рейхенау была пирровой победой: в то время Гитлер уже одержал целый ряд дипломатических побед, и Кейтель беспристрастно свидетельствует о том, как сильно впечатляли подобные успехи простых солдат. Но несомненно он уже тогда был тем чудовищем, которым он затем показал себя во время войны.
Кейтель считал, что он хорошо знал Браухича, и он был о нем высокого мнения с тех пор, как они оба стали главами отделов в войсковом управлении и вместе ездили в Советский Союз. Браухич был высокообразованным и несколько чувствительным человеком старой школы.
По внешности, по своему хорошему образованию, по выправке старшего офицера и по изысканности Кейтель был близок Браухичу, но полной противоположностью Гитлеру. Внешне Кейтель выглядел как землевладелец-юнкер: он любил хорошо поесть, не отказывался от бокала вина, который, тем не менее, редко появлялся на его рабочем столе; время от времени любил выкурить сигару и был прекрасным наездником и увлеченным охотником.
Гитлер, наоборот, был вегетарианцем, соблюдающим своеобразную и скудную диету; он не пил спиртного и строго осуждал людей, курящих в его присутствии; он ненавидел лошадей и рассматривал дворянскую охоту как убийство невинных животных и по этому поводу в своих беседах часто впадал в чрезвычайную сентиментальность. Этот ефрейтор, кроме того, был движим подсознательным подозрением ко всем высшим офицерам, всегда испытывая страх, что они не принимают его всерьез.
В ответе на анкету, предложенную ему его адвокатом, Кейтель подчеркивает, как тяжело было работать с новым начальником: «Я действительно имел право высказывать свое собственное мнение. Но фюрер обычно тут же пресекал меня и говорил, что он думает и какое его собственное мнение. Было очень тяжело противоречить ему. Часто я мог высказать свою точку зрения только в самую последнюю очередь».
Кроме того, Кейтель приводит ответ Гитлера всякий раз, когда тот встречал какие-либо возражения: «Я не знаю, почему вы так кипятитесь из-за этого. Вы не отвечаете за это, ответственность лежит на мне одном»[2].
И д-ру Нельте, своему адвокату, и одному из американских следователей Кейтель описывает, как он страдал вначале от манеры поведения Гитлера. И в этом тоже Гитлер был «революционером», а Кейтель – солдатом старой школы. К несчастью, это часто лишало его уверенности, которая была ему необходима, чтобы противостоять истеричному поведению Гитлера: «Мы смотрели на вещи по-разному». Он добавляет, что он никогда не думал, что Гитлер испытывает к нему хоть какое-то действительное доверие; но он считал своим долгом «переждать» атаки Гитлера на офицерский корпус и сухопутные силы. «Я был, – замечает он, – гитлеровским громоотводом».
С другой стороны, Кейтель, как солдат, был убежден, что этот человек, возглавлявший рейх и вооруженные силы, обладал незаурядными талантами; Гитлер действительно был необыкновенно одаренным во многих областях, обладал сверхмощным чарующим красноречием, отлично помнил детали, даже в военных делах, и потрясающим воображением, силой воли и смелостью. По мнению Кейтеля, его традиция верности к повелителю автоматически перешла на нового вершителя судьбы Германии; это была та же самая верность личности монарха, которая столетиями управляла мыслями офицеров при любом государственном строе Германии. Фюрер бессознательно стал чем-то вроде Ersatz-Kaiser. И хотя с правителем могло быть трудно или он мог поступать необычно и, по мнению многих, слишком необъяснимо, он был священным. Критиковать его, публично или в частной беседе, было бесчестно; можно было лишь из чувства долга выражать сомнения о правильности некоторых приказов. Но как только правитель принимал решение, офицер был обязан исполнять эти приказы и брать на себя ответственность за них.
Этот принцип еще не изжил себя со времен эпохи старых прусских юнкеров XVIII века и был выражением усовершенствованного понятия верности, возникшего во времена кайзера Вильгельма. В случае такого вождя, как Гитлер, это было особенно опасно; но все-таки это был принцип, которому следовал фельдмаршал Кейтель. Но было и еще кое-что: у Гитлера был дар влиять на людей; это был дар, который он часто использовал в отношении Кейтеля. Хотя фельдмаршал и был очень смелым офицером, в душе он ощущал себя беззащитным против Гитлера, тем более что в течение долгого времени он был вынужден соглашаться, что фюрер Германии оценивал конкретные ситуации более точно, чем его опытные солдаты: «Я был бесконечно преданным оруженосцем Адольфа Гитлера; мои политические взгляды должны были быть национал-социалистическими».
Так Кейтель описал себя чехословацкому адвокату полковнику д-ру Богуславу Экеру на предварительном допросе 3 августа 1945 г. Но он подчеркнул, что ранее, во времена кайзеровского рейха и Веймарской республики, у него не было политических симпатий и он не участвовал в политической деятельности; поэтому он не стал «нацистом», добавил он.
С другой стороны, Кейтель признает, что, когда его спросили о стоимости программы перевооружения Германии, он «чуть не упал», когда узнал, что 1 сентября 1939 г., во время своей первой речи о войне, Гитлер оценил ее в 90 миллиардов рейхсмарок, тогда как фактически она никак не могла быть больше 30 – 40 миллиардов. Такие преувеличения и обманы были частью натуры этого «верховного вождя». Для Кейтеля Гитлер – как человек и как фюрер – всегда был загадкой. Самоубийство Гитлера в конце войны и его уклонение таким образом от единоличной ответственности, о которой он так страстно и резко заявлял во время споров с Кейтелем, было тем, что фельдмаршал не мог понять до конца. Но он не отказался от своей роли «оруженосца» Гитлера, даже несмотря на то что он должен был заплатить за свою верность собственной жизнью.
* * *Документы и письма, воспроизведенные в этой книге, взяты в основном из двух источников: во-первых, из переписки, содержащейся в документах его Нюрнбергского адвоката, д-ра Отто Нельте, и огромного количества писем, написанных женой фельдмаршала своей матери, отцу и свекру; письма воспроизведены с некоторыми купюрами, опущенные фрагменты отмечены точками. Во-вторых, использованы мемуары и воспоминания, написанные самим фельдмаршалом в тюремной камере в Нюрнберге, где он ожидал вынесения приговора и расстрела, составленные без доступа к каким-либо документам или материалам.
