Квинт Эппий Флавий Арриан - Поход Александра
Об Аристобуле мы знаем очень мало. Он умер в Кассандрии, в преклонном возрасте: есть сведения, что он дожил до 84 лет. Хотя Арриан и говорит, что Аристобул участвовал в походе Александра, однако имеется только одно упоминание о том, что Аристобул выполнял приказ македонского полководца: ему было приказано привести в порядок могилу Кира. Поручение имело политическое значение, так как Александр после сближения с персидской аристократией очень дорожил святилищами своих новых друзей. Могила Кира после ее восстановления охранялась, в вход в нее был опечатан царской печатью.
Личность Птолемея[26] и его деятельность, его интересы и осведомленность в военном деле выступают в изложении Арриана резко и определенно. Мы узнаем, что Птолемей оказался верным Александру в трудную минуту жизни[27]. Он состоял в свите Александра во время битвы с Дарием. Мы читаем, как Птолемей стал «телохранителем»[28]. Этот испытанный друг Александра вес чаще и чаще выполняет ответственные поручения царя. Об этом и рассказывал Птолемей. По-видимому, его труд представлял собой переработанный после смерти Александра личный дневник. В нем подробно сообщалось о под готовке осад, сражений, говорилось также о том, как Александр в интересах сбережения сил войска избирал такие планы, которые не требовали больших потерь. Если Птолемей давал географические описания местности, то только такие, которые объясняли ход наступления: чисто географические проблемы его не интересовали. Так, он интересуется рекой Индом только в связи с планом переправы через него. Птолемей участвовал в переписке Александра с женой и матерью Дария. Ему поручается пленение Бесса. Он руководил сожжением индийского мудреца Калана. На рассказе Птолемся лежит, конечно, налет некоторого излишнего подчеркивания своих заслуг, похожего на бахвальство. Так, в рассказе о борьбе с коссеями Арриан, следуя Птолемею, пишет: «Ему (т. е. Александру, — O. K.) не помешали ни зима, ни бездорожье — ни ему, ни Птолемею, сыну Лага, который командовал частью воиска[29]».
Не следует, однако, упрекать Арриана в пристрастии. В одном случае он пользуется свидетельством Аристобула, чтобы изобличить Птолемея. Птолемей пространно расписывает[30], какие он преодолевал трудности, чтобы по приказанию Алсксандра поймать бежавшего Бесса, а Аристобул рассказыает, что Бесса привели к Птолемею персидские военачальники, «передали его Александру голого и в ошейнике». Откуда у Аристобула такие сведения, мы не знаем, но сам по себе этот более простой рассказ довольно правдоподобен.
Если, таким образом, Птолемей как источник вырисовывается довольно определенно, то особенности повествования Аристобула менее ясны. Он любил географические экскурсы[31], охотно говорил о чудесных знамениях и вообще о сверхъестественных явлениях. Так, он подробно рассказывает о сириянке, находившейся при Александре, «одержимой божеством», предупреждавшей его о предстоящих бедствиях[32], и также подробно останавливается на «знамении» перед последней болезнью Александра[33]. Очевидно, об этом в «дневниках» не было ни слова, иначе Арриан не сослался бы специально на Аристобула. Вообще он любил рассказы о чудесном. Эта страсть Аристобула хорошо иллюстрируется обоснованием, почему Александр встреченный на пути остров назвал Икаровым[34], или эпизодом с моряком, надевшим случайно диадему Александра[35]. По-видимому, Аристобула не столько интересовала судьба моряка, сколько то, что этот случай тоже был использован как «знамение», предвещавшее смерть Александру, а Селевку «великое царство». Что Аристобул был знаком с перепиской своего начальника, видно из сведений, имевшихся у него по делу Дария. Да, пожалуй, и сообщение о плане Дария, перехваченное Александром, характеризует Аристобула как человека, знавшего о переписке македонца[36]. В «дневниках» об этом не было ни слова, а Птолемей о данном документе ничего не написал. Иногда свидетельства Аристобула говорят не в пользу деятельности Александра. Так, по словам его[37], значительная часть отправленного против скифов войска погибла, попав в засаду, устроенную скифами. У Птолемея, по-видимому, этот эпизод не был упомянут. Не исключено, что Аристобул, увлекаясь рассказом, сказал то, чего он знать не мог. Не в пользу Александра говорит и рассказ о взятии «Седьмого города» в Скифии. Арриан пишет: «… по словам Птолемея, жители сдались сами; Аристобул же рассказывает, что и он был взят приступом и что перебили всех, кого там захватили. Птолемей же говорит, что Александр роздал людей своим солдатам и приказал им держать их в цепях до тех пор, пока он не уйдет из этой страны: пусть не останется никого из участников восстания»[38]. Возможно, что Птолемей в своих записях проявлял тенденцию смягчить сведения о жестокости Александра. Там, где Арриан сохранил нам противоречивые показания Аристобула и Птолемся, более здравый смысл и большая осведомленность последнего не подлежат сомнению. Взять хотя бы описание битвы с сыном Пора. Дело касается переправы через Гидасп. Аристобул говорит, что в распоряжении Пора было 60 колесниц, выделенных ему отцом для встречи Александра, и что Пор дал Александру возможность переправиться через реку. Арриан же указывает, что по другим рассказам Пор вступил в сражение с Александром на месте высадки и что Пор прибыл с большим войском. Птолсмсй, наконец, тоже указывая на наличие большого войска, рассказывал так убедительно о столкновении между Пором и македонским царем, что Арриан следовал только его сообщению[39]. Из неоднократных упоминании Арриана, что он следует только показаниям Аристобула и Птолемея, вытекает с очевидностью, что если на эти два источника не делается ссылок, то он следует версиям других писателей, о которых мы ничего не знаем. Порой отсутствие свидетельств Птолемея и Аристобула заставляют высказаться Арриана и на основании собственного опыта[40]. Арриан нашел ссылку на то, что римляне отправили к Александру, уже прославленному своими завоеваниями, посольство и что Александр предсказал Риму будущую его мощь. «Я сообщаю об этом, как о событии не безусловно достоверном, но и не вовсе невероятном. Следует, однако, сказать, что никто из римлян не упоминает об этом посольстве к Александру и о нем не пишут ни Птолемей, сын Лага, ни Аристобул, историки Александра, которым я наиболее доверяю»[41]. Правда, тут Арриан, сообщая об этом посольстве, называет имена авторов: это Арист и Асклепиад. Диодор[42], отражая версию, сообщает, что к Александру потянулись посольства от всех, кто населял северное побережье Средиземного моря и вплоть до Геркулесовых Столбов, т. е. кельты и иберийцы. Несмотря на то, что привязанность Арриана к Риму могла бы заставить его поддержать эти лестные для Рима сведения, он отвергает их. Асклепиад известен только по этому месту Арриана. А Ариста мы знаем еще по Страбону[43], сообщающему, что он родом с острова Саламин и жил позже Аристобула.
