Заза Цквитария - Берия без лжи. Кто должен каяться?
Надо уточнить, что понятие «взяло в руки власть» слишком условно. Февральская революция преподнесла Временному правительству слишком опасный подарок, который поставил под большой вопрос будущее данного правительства. Взять власть в руки оказалось несравнимо легче, чем удержать ее. Говоря словами Тиберия, эта власть слишком походила на волка, которого держали за уши, и властьобретшие не знали, когда этот волк съест их.
Несмотря на то что Февральская революция была относительно бескровна, она не смогла добиться главной цели — устранения политических, социальных и экономических проблем, существовавших внутри общества. Народ опять был в ожидании… новой революции.
Революция! Понятие, покрытое мраком. Это явление вовсе не представляет собой что-либо новое, и в переводе на обыденный язык — всего лишь переворот. Человек для него придумал много эпитетов: хунта, путч, заговор, дворцовый переворот и т. д. Какова разница между этими понятиями и революцией? По существу никакой, наверно, всего лишь в масштабе. Революция по сравнению с другими подобными явлениями отличается и количеством жертв, приношения которых она требует.
Но у революции есть еще одно более радикальное отличие — она воспринимается как положительное явление. В глазах обывателя она превратилась в панацею и, несмотря на то что история показала нам, насколько умеет «врачевать» болезни общества революция, до сих пор она считается прогрессивным явлением.
Точно так же воспринималась революция 1917 года. Несмотря на то что все помнили, какую пользу принесла Великая революция Франции, знали имена фанатиков: Робеспьер, Дантон, Марат, Сен-Жюст, Эбер и.т.д., и все знали о терроре, который они учинили ради блага людей, для всех революция все же была желанной.
Самое ужасное во всем этом было то, что бывшие и будущие революционеры были уверены в своих силах, были уверены, что они могут укротить революцию и управлять ею. Они не приняли во внимание пример французов и не смогли понять, что не смогут повести ее по тому курсу, который считают истинным. Даже достигнув цели, встанешь перед дилеммой — народ или власть.
Революция резко перерастает в обыкновенную политику, а ее идеологическая подоплека отходит на второй план. Самым лучшим выходом в данной ситуации был бы отказ от идеалов революции, но это очень трудно сделать, особенно после того, как обретешь такой желанный плод — власть. Революция — это один маленький приток огромной политической реки, и революционер становится подвластен этому течению. Он трансформируется в политика, вынужден обманывать, красть, предавать, убивать, в общем, делать все в соответствии со сложившейся политической обстановкой. Если он так не поступит, то так поступят с ним. Да, шапка революции более тяжела, чем шапка Мономаха.
Надо принять во внимание и то, что революцию совершают не какие-то революционеры, ее приносит время. Образно говоря, наступает время убивать и разбрасывать камни. Течение времени превращает революционера в свою игрушку. Хотя и революционер имеет стадии развития.
Вначале он уверен, что революция происходит ради блага людей. Вторую стадию грубо можно охарактеризовать так — революция ради революции. Это слово для ее апологета уже носит символическую нагрузку, оно превращается в идола. На третьей же стадии человек уже готов принести любую жертву этому идолу, в том числе и то, ради чего революция и должна создаваться — благоденствие и даже жизнь простых людей.
Нужно отметить еще один порок революции. Обожествляя ее, революционер, который еще до достижения цели превращается в политика, вовсе не забывает о личных интересах и даже часто собственные интересы путает с интересами революции и государства. «Автор» Февральской революции — Временное правительство не выказало должного профессионализма в решении государственных проблем. Оно не внесло никакого новшества ни в экономическую, ни в социальную политику. Более того, новое правительство продолжило участие в очень непопулярной в народе Первой мировой войне. Такой политикой они не только не старались решать проблемы, но даже, можно сказать, не обратились к ним.
Свою беззащитность чувствовало и само Временное правительство, но, учитывая трудность сложившегося положения, надеялось, что не найдется такого сумасшедшего, который захотел бы взять волка за уши. В июне 1917 года меньшевик Церетели заявил:
— В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место.
Церетели глубоко ошибался. Была такая партия! Которая была готова не только взять власть, выкинутую на улицу, но и сохранить ее. Все это ради блага человечества, и для столь великой цели эта партия была готова перевернуть вверх дном всю Россию. Это была партия большевиков, вчерашних соратников меньшевиков.
Эта партия, в отличие от других, имела положительное качество — программу развития, которую им завещал Карл Маркс. От большевиков многого и не требовалось, они просто должны были осуществить ее.
Кроме программы они имели замечательные лозунги: «Землю крестьянам», «Фабрики рабочим», «Власть Советам». Этот последний лозунг, правда, был не очень-то, понятным, никто не знал, что за фрукт эти Советы, но ради двух других лозунгов на этот внимания особо и не обратили.
После 25 октября 1917 г. стала ясна реальная цена этих лозунгов. Осуществлен был только один: власть захватили Советы. Как и в вопросе с Конституцией Наполеона, никто все же не понял, кто же эти Советы, понятно было одно — новым царем назначен Ленин, и только он знал путь к истине.
Новое правительство по сравнению с Временным было более деятельным и целеустремленным, готовым на риск и непопулярные меры. Оно принялось выполнять волю Маркса. Первой стадией достижения цели было построение военного коммунизма, целью которого, грубо говоря, было разрушение старого мира и создание плацдарма для нового. Для этого, исходя из классовой теории Маркса, в первую очередь нужно было уничтожить как класс дворянство, буржуазию и их пособника — церковь.
Не думаю, что Маркс имел в виду физическое уничтожение, но на практике так оказалось гораздо проще, чем ознакомление изживших себя классов с марксистской истиной. В Манифесте военный коммунизм не выглядел так жестко, в жизни борьба на этом этапе переросла в вакханалию.
Красные боролись не только с «классовыми врагами», но и с теми, ради кого была совершена революция. В противовес своим лозунгам они отняли землю у крестьян и фабрики у рабочих. С восставшими по этому поводу людьми обошлись круче, чем это делал ненавистный царь.
