Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии
С момента кончины до погребения прошло более четырех суток, но на теле так и не появилось никаких признаков тления…
И вот отпуск у меня заканчивается. Я приезжаю в лавру. Иду к владыке, а он говорит:
– Если ты еще на день опоздал бы, то я на тебя рапорт написал бы, как на Исаакия. Десятого числа праздник преподобного Антония, канонаршить надо. Ну, если б как Исаакий…
– Нет-нет, владыка, – я сделал вид, как будто ничего не знаю.
– А что на стенке написано?
– Это ирмос второго гласа.
Он улыбнулся:
– Все понятно. Хорошо, что успел, а то был бы тебе «ирмос»!»
Отец Мардарий продолжал жить и нести послушание в монастыре, но тайно молился о пустыне. Находясь в лавре, совершал подвиги ночной молитвы, боролся со сном. Как-то у него в келье завелись клопы. «Стою, бывало, на клиросе, – рассказывал он, – а клоп ползет по мне. Братия увидят, сделают замечание. Я отвечаю: «Пусть ползет, никому не мешает». Но братию это смущало. Ведь я – архиерейский келейник. Рассказали о клопах владыке. И когда меня не было, владыка пылесосом их убрал. Прихожу, а владыка смеется: «Твои благодетели пропали!» Они мне спать не давали, помогали в ночной молитве, потому и благодетели.
Однажды владыка одного брата снял с послушания. Наговорили на него. Я пришел и говорю: «Вы так весь клирос разгоните, некому петь будет. Что Вы брата так притесняете?» – «Ты за него заступаешься, теперь иди и живи с ним в одной келье». – И отстранил меня от себя… Через месяц ситуация прояснилась, и владыка опять меня взял.
Как-то раз приехал в лавру отец Виталий (Сидоренко) с группой паломников. Встретились мы. Радости-то было!
– Отец Мардарий, ты уже келейник у владыки?
– Да, отец Виталий.
– Хорошо, подвизайся. А мы вот паломничаем. Пошел я в келарню, набил торбы. Приношу отцу
Виталию. «Хватит, хватит, – говорит, – мы не дотащим». В общем, обеспечил как нужно. На этом мы с отцом Виталием и расстались. В следующий раз встретились уже на Кавказе».
Девять лет так прожил отец Мардарий. Незадолго до закрытия Киево-Печерской лавры его рукоположили в иеромонахи. Вспоминал, что «особисты» сильно притесняли. Устраивали гонения, как на келейника владыки.
Вот прощальная характеристика от владыки Нестора: «Отец Мардарий – смиренный, воздержанный, со всеми уживчивый благочестивый подвижник».
Наконец, и отец Мардарий после закрытия лавры получил благословение на свое сокровенное желание ехать на Кавказ, в пустыню.
Пустынножительство. В горниле испытаний
И был Он там в пустыне сорок дней,
искушаемый сатаною, и был со зверями;
и Ангелы служили Ему.
Мк. 1,13
В горах Абхазии, где подвизался отец Мардарий, пустынножители появились давно. «Огромные горы, – пишет один современный исследователь, – среди которых человек кажется таким ничтожно маленьким, молча взирающие на проносящиеся мимо них столетия, возникающие и бесследно исчезающие города, племена и целые государства. И ничто не оставляет на них следа. Абсолютное, с трудом понимаемое не испытавшими его, белое безмолвие горных вершин, и тут же покрытые густыми лесами огромные долины и ущелья без всяких признаков обитания человека, настоящие пустыни, где легко можно затеряться, уйти из мира».
В начале шестидесятых при Хрущёве наступила новая волна гонений против Церкви и верующих. В массовом порядке закрывались храмы и монастыри. Предъявлялись требования по сокращению монастырских штатов, ограничению прописки иногородних. Иноки и послушники, оставшиеся вне стен обителей, вставали перед выбором: либо жить в миру на нелегальном, гонимом положении, либо скрываться в удаленных местах от преследований. Наличие на Кавказе тайной монашеской жизни и опытных наставников притягивало гонимых. В горах вновь растет число скитов и келий. Монашеские общины обосновываются в Цебельде, Азанте, Амткеле, Двуречье, Псху и других местах.
Когда батюшка приехал в Сухуми, то не сразу пошел в пустыню, потому что услышал, что уже лет десять в подвале одного погреба подвизается у благочестивых матушек в полной темноте один затворник Александр. И только ночью выходит погулять. Никто из соседей даже не знал об этом. Время было такое.
Отец Мардарий узнал, где он живет, и поехал к нему. Поселился рядом. Матушки нашли для него полуподвальную комнатку, и он там целый год жил в затворе, испытывая себя. Никуда не выходил, только ночью гулял по палисаднику.
Из затворнической жизни у матушек отец Мардарий рассказал один случай: «Слышу, одна матушка криком кричит, как будто режут». Что такое?! Прибегаю. А она пальцем себе глаз выдавливает! «Ты что делаешь?!» – «Вот, в Евангелии написано, что если глаз тебя искушает, то лучше вырви его!»
Ну, я ее вразумил. Но глаз у нее так и остался немного поврежденным.
Вскоре скончался затворник Александр. В еде он был неприхотливым, а тут попросил матушку, чтобы она напекла пирожков на завтра. Она напекла, а он уже умер. Как раз ему на поминки. Наверное, предвидел свою кончину.
Батюшка год пожил затворником у матушек, потом решил ехать в горы. А кто идет в пустыню, должен обязательно обращаться к отцу Серафиму (Романцову).
– Увидел я старца. Побеседовали мы с ним, и он сказал:
– Ну, хорошо. Направляю тебя к отцу Кассиану, он там главный, чтоб тебя приняли…
Там в горах жили отцы Кассиан, Меркурий, Виталий, Ахила.
И как раз проводник попадается. Батюшка Серафим говорит:
– Вот тут люди идут на озеро, иди с ними к матушке Ангелине. А туда уже приходят с гор братия. Там и встретишься с ними. Пришли мы на озеро. Как раз Петровым постом, перед праздником Петра и Павла. Кончился пост. Я там матушке Ангелине с огородом помогаю, и вот спускаются отец Пимен, отец Кассиан, отец Меркурий.
– Кто ты? Откуда?
– Вот так, – говорю, – иеромонах Мардарий из Киево-Печерской лавры.
Братия меня встретили, обрадовались, подумали, что я с ними буду жить. Но я сказал, что желаю одиночества. Мне было благословение на уединение по преподобному Иоанну Лествичнику. Когда я еще в монастыре жил, то такие помыслы были: «Вот, если бы закрыли монастырь (Господи, прости!), то я бы сейчас же на Кавказ, в горы на уединение». Я прочитал «Добротолюбие» несколько раз и начитался там про безмолвие.
...Безмолвие есть непрерывная служба Богу и предстояние пред Ним. Память Иисусова да соединится с дыханием твоим; и тогда познаешь пользу безмолвия.
Преп. Иоанн Лествичник
