Галина Леонтьева - Землепроходец Ерофей Хабаров
Разведка Барабанщика на Амуре продолжалась «пол-четверти недели». В течение этого времени служилые люди обследовали берег реки и обнаружили там два плеса, плот, следы коней, которые вели вверх по Амуру. Встретив «даурские признаки», служилые люди вернулись к Юрьеву и Оленю на реку. Тугирь, чтобы доложить им обо всем увиденном. Получив необходимые сведения, Юрьев и Олень со служилыми людьми вернулись в Якутск и доложили о ближайшей дороге на Амур.
Так в результате деятельности промышленных и служилых людей был открыт Олекминский путь в Даурию. Этим путем вскоре пройдет землепроходец Ерофей Павлович Хабаров, с именем которого связано первоначальное освоение Амура.
ОТКУДА МЫ ЗНАЕМ О ХАБАРОВЕ
Имя Ерофея Хабарова начинает встречаться в исторических документах с первой четверти XVII в. Но особенно большое число источников о Хабарове относится к периоду его знаменитого похода на Амур в 1649–1653 гг. Это не случайно. Экспедиция и ее руководитель сразу же привлекли внимание современников и не оставили их равнодушными. Подавляющая часть источников о Хабарове была написана в Сибири, а меньшая — в Москве, в Сибирском приказе. Источники отличаются большим разнообразием. Это наказы и наказные памяти, отписки, расспросные речи, челобитные, грамоты» судебные дела.
Документами, регламентирующими действия любого административного лица в России XVII в., были наказы и наказные памяти. Их получали из Сибирского приказа воеводы, отправлявшиеся в Сибирь. Приехав на место службы, они, в свою очередь, составляли наказные памяти непосредственно для своих подчиненных в том числе и для землепроходцев.
Во время даурского похода Ерофей Павлович получил три такие наказные памяти. Две из них были вручены ему якутским воеводой Дмитрием Франбековым, а третья — прибывшим из Якутска на Амур служилым человеком Третьяком Чачигиным< Памяти содержали подробные рекомендации о путевых маршрутах экспедиции, методах приведения местного населения в российское подданство, закреплении за Россией, новых земель, установлении там ясачного режима. В наказных памятях оговаривались права и обязанности Хабарова по отношению к участникам похода. В них же воевода предписывал Хабарову постоянно держать его в курсе происходивших на Амуре дел и регулярно посылать о них подробные отчеты.
Обстоятельства складывались так, что Ерофей Павлович смог извещать администрацию о делах в Приамурье только раз в год, приурочивая отправку своих отчетов к началу лета. Именно тогда, после каждой очередной зимовки в низовьях Амура, экспедиция поднималась в его верховья, откуда посылать оказию в Якутск было ближе и сподручнее. Отчеты Хабарова, по терминологии того времени, назывались отписками.
Свои отписки с Амура Хабаров составлял очень обстоятельно, с учетом собственных наблюдений, донесений окружавших его людей, а также расспросов местных жителей. В них землепроходец подробно рассказывал о действиях отряда, сборе им ясака, отношениях с местным нерусским населением, уточнял старые и сообщал новые сведения о соседних с Амуром землях и населяющих их народах. Работая над составлением отписок, Ерофей Павлович советовался с близкими ему людьми. От очевидцев известно, что отписку, отправленную весной 1651 г. из Алба-зина, он обсудил с казачьим десятником Третьяком Чечигиным и промышленником Дружиной Поповым, а отписку с изложением обороны Ачанского острога — с казачьим есаулом Андреем Ивановым.
Обговорив с товарищами общее содержание отписок, Хабаров лично диктовал их войсковому писарю. Поэтому все они написаны как бы в едином стилевом ключе и каждая донесла до нас именно его живой и выразительный язык. Яркие речевые обороты, образные сравнения, используемые Хабаровым при составлений донесений, характеризуют его как человека недюжинного ума, которому отнюдь не был чужд писательский дар. Так, например, рассказывая о трудном штурме одного из даурских городков, он образно писал: «А на поле стрел, как нива стоит насеяна». В другой отписке, доказывая властям большую значимость присоединенных им к России земель, он использовал масштабные сравнения вроде таких: «А будет тот Амур вторая Волга», или: ¦А против всей Сибири будет та земля (Приамурье. — Г. Л.) украшена и изобильна».
Но особенно удавались Ерофею Павловичу те части его отписок, где он рассказывал о ратных подвигах своих товарищей. Так, в одной из них он пишет: «И в те стены проломные стали скакать те люди богдоевы, и мы, казаки, прикатили тут на горо-довое проломное место пушку большую медную, и почали ис пушки по богдойскому войску бита, и из мелково оружия учали стрелять из города и из иных пушек железных бита ж стали по них, богдойских людях… и они, богдои, от того нашего пушечного бою и от пролому отшатились прочь, и в та поры выходили служилые и вольные охочие казаки 156 человек в куяках на вы-ласку… И нападе на них, богдоев, страх великий… и покажися им сила наша несчетная, и все достальные бордоевы люди прочь от города и от нашего бою побежались врознь».
Из присланных Хабаровым с Амура отписок в подлиннике сохранились только вторая и третья. А о содержании первой мы узнаем лишь из ее пересказа в донесении якутского воеводы Францбекова, отправленном им в Сибирский приказ. Но администрация всегда стремилась знать о делах больше, чем сообщалось в отписках. Поэтому, в целях получения дополнительной информации или уточнения фактов, она нередко прибегала к опросам людей, что-либо знавших об Амуре, Хабарове и его экспедиции. Материалы таких расспросов, или расспросные речи очевидцев, составили еще одну группу очень интересных и ценных исторических источников о Ерофее Павловиче. Расспросные речи записывались в Сибирском приказе, приказных избах сибирских городов и даже на Амуре, непосредственно в отряде Хабарова. Их много, и они служат прекрасным материалом, дополняющим отписки Хабарова и позволяющим взглянуть на события глазами его товарищей и сослуживцев. Например, в 1652 г. все участники похода были опрошены прибывшим на Амур московским дворянином Д. Зиновьевым. Их расспросные речи, составившие целый свиток, содержали коллективное опровержение обвинений в жестоких действиях, якобы совершенных Хабаровым.
Ерофей Павлович прожил долгую жизнь. Он встречался с разными людьми, выполнял всевозможные поручения, много трудился. Человеку из народа, ему пришлось испытать несправедливость и грубый произвол властей. И тогда он не молчал, а выражал свой протест в челобитных — документах, содержащих просьбы и жалобы.
Его дважды разорил якутский воевода П. Головин, и дважды Хабаров писал на него жалобы в Сибирский приказ. В них Ерофей Павлович доказал допущенную по отношению к нему несправедливость и добился указа о возмещении незаслуженно понесенных убытков. Возмущаясь действиями московского дворянина Зиновьева, Хабаров писал челобитные в Енисейске, Устюге Великом, Москве и через суд заставил московского дворянина вернуть часть присвоенного им имущества. Долгое время Хабаров жил в разлуке с семьей. О ее составе и судьбе мы также узнаем из его челобитных. Но особенно интересны и обстоятельны его просьбы об организации экспедиции в Даурию, а позже — о разрешении вернуться туда. Они рисуют главные вехи его похода и с полной очевидностью раскрывают в Хабарове патриота, не пожалевшего своих средств, сил и жизни для осуществления важного государственного дела. Однако поход и действия Хабарова вызвали не только положительные отзывы современников, но также и доносы. Жаловались те, кто так или иначе понес от него убытки, престиж кого он ущемил. Например, дьяк П. Стеншин, люто ненавидевший Хабарова и его покровителя воеводу Францбе-кова, написал донос, в котором постарался изобразить их деятельность только с отрицательной стороны. Стеншин добился своего: навлек сыск на Францбекова и спровоцировал жалобы на Хабарова. Когда-то этот оговор и донос заставили переживать и страдать Ерофея Павловича. Но в наше время критическое осмысление и использование материалов доноса позволяют опять-таки гораздо шире и многограннее осветить деятельность знаменитого землепроходца и увидеть трудности, которые ему приходилось преодолевать.
