Екатерина Джугашвили - Мой сын – Иосиф Сталин
Мать Сталина не смогла оставить такого наследника, о котором мечтала и надеялась. Вместо священника она вырастила революционера, который в небольшом пантеоне кровавых тиранов XX века занял видное место[25].
Рональд Григор Суни
Воспоминания
…Мои детские воспоминания связаны с Гамбареули.
Гамбареули – отдаленный пригород Гори – находился у подножия горы Квернахи, на берегу Куры. Из-за сильной заболоченности место слыло малярийным. Лишь крайняя нужда заставляла людей селиться здесь.
Мои родители не были родом из Гамбареули. Отец – Глаха или Гиорги был из села Свенети, мать – Мелания была из села Плави. Оба до венчания числились крепостными крестьянами помещика Амилахвари и работали на него. По профессии отец был гончаром. Все его старания добиться расположения Амилахвари не увенчались успехом. Не выдержав жестокого обращения помещика, отец с семьей сбежал из Свенети и поселился близ Гори, в местечке Гамбареули. Несмотря на то, что Гамбареули для здоровья был гиблым местом, обилие хорошей глины было на руку отцу, да и городской рынок для сбыта гончарных изделий находился гораздо ближе.
У меня было два брата – Гио и Сандала. Гио занимался обжигом кирпичей. Сандала пошел по стопам отца – стал гончаром. Стараниями братьев жизнь потихонечку наладилась, но именно в это время пришла беда: отца свалила лихорадка. Почти два года он был прикован к постели и в мучениях отдал богу душу. Мы осиротели.
Плохой климат, скудное питание подрывали наше здоровье. Временами и меня лихорадило. Кто знает, как бы все закончилось, если бы не одно важное событие. На наше счастье отменили крепостное право[26]. Известие об этом, казалось бы несбыточном событии, мигом долетело до Гамбареули. Народ ликовал. Толпы людей с песнями и криками «ура» двинулись в Гори. Крестьяне стали селиться на господских землях. По совету матери братья решили сменить место жительства. Гио и Сандала погрузили на арбу (16) небогатый скарб; там же нашлось место для меня и матери. Мы двинулись в сторону Гори.
Это было незабываемое путешествие. Гори был праздничным и нарядным. Гремела музыка. Море людей восторженно приветствовала марширующих вооруженных мужчин. Во всех церквях служили молебны. Амкари весело шагали со своими знаменами. Под звуки зурны (17), сазандари (18), дудуки (19) не смолкали народные песнопения.
При въезде в Гори наша арба застопорилась на мосту. Услышав гром аплодисментов и крики «ура-ура», я не выдержала и, как это свойственно 8-9-летним нетерпеливым девчонкам, вскочила на облучок и тоже захлопала в ладоши. Потеряв равновесие, тут же оказалась под колесом арбы. Я завизжала, братья стремглав бросились на помощь и предотвратили большую беду. Перепуганные братья внимательно осмотрели меня, приложили ко лбу пятак и перевязали голову косынкой. Мать, увидев, что все обошлось небольшой шишкой, немного успокоилась, но мною опять овладело любопытство. Глядя на море ликующих людей, я опять вскочила, сорвала с головы повязку и, аплодируя, снова начала кричать «ура-ура-ура». Мать встревожилась, силой усадила меня и прикрикнула:
Ты что, белены объелась? Не терпится под колесами арбы оказаться?
После этого случая она глаз с меня не спускала. Крепко сжав мою ладошку, так и держала за руку, пока мы не добрались до семьи нашего дальнего родственника Матэ Нариашвили. Родственники радушно приняли нас. Матэ оказался добрейшим человеком. Он близко был знаком с нашим отцом, не забыв помянуть его, тепло отозвался о нем.
Матэ из своего земельного надела выделил нам небольшой участок. Стараниями братьев вскоре была возведена добротная изба. Нам все помогли: кто кирпичом, кто кровельным гонтом (20), кто пиломатериалом, кто чем-то другим. Таким образом мы стали горийцами, жителями той его части, которая называется Русской слободой. В ту пору многие в землянках жили и лишь по дыму из печных труб можно было догадаться, что это – жилище. А вот наша изба гордо возвышалась среди землянок и развалюх.
* * *Русская слобода не шла ни в какое сравнение с Гамбареули. От чистого воздуха я быстро поправилась, ожила, окрепла. Стала слыть привлекательной среди сверстниц. Так пролетели пять или шесть лет моей вольной жизни. Неожиданно близкий сосед вызвался быть мачанкали (21) и стал намекать братьям на некоего Бесо Джугашвили, который был старшим подмастерьем у ремесленника Барамова. Вскоре явился ко мне знакомиться сам Бесо. На другой день Гио сообщил об истинных намерениях Бесо и спросил меня, нравиться ли он мне. Я покраснела, опустила голову и, сдерживая слезы, ничего не ответила. Гио принялся хвалить Бесо. В конце концов, я дала согласие. В душе я радовалась, так как некоторые мои сверстницы положили глаз на Бесо и старались привлечь его внимание.
Вскоре состоялось знакомство наших семей, а затем обручение. Многие завидовали мне, считали, что своим замужеством я присвоила кусочек их счастья. Я понимала горийских девушек. У них был повод для обиды: Бесо представлял собой желанного жениха для многих. Статный карачохели, с роскошными усами, в ладно сидевшей на нем городской одежде, он свысока посматривал на местных юношей.
Свадьбу сыграли шумную, многолюдную. Мои шаферы – Якоб Эгнаташвили и Миха Цихитатришвили – были видными карачохели. Венчание состоялось в местном соборе, куда мы прибыли на фаэтоне, устланном коврами и шелковыми платками. Зурначи и певцы создавали неповторимую атмосферу народного гулянья. Особенно выделялся дружка жениха – молодой, храбрейший кулачный боец Гига Ходели. Якоб Эгнаташвили, как старший шафер, сыграл особую роль в свадебном церемониале. Он и впоследствии был нашим верным помощником.
Я была по-настоящему счастлива. Бесо оказался хорошим семьянином, прилично зарабатывал, у него была добрая душа. Истинно верующий, он каждое воскресенье, зачастую вместе с моей матерью ходил в церковь. После обедни шли на базар и нагруженные покупками возвращались домой. Одним словом, многие завидовали нашему семейному счастью.
Бесо так объяснял происхождение своей фамилии:
«Мои предки были табунщиками. Поэтому нас звали «джогаанами. Но раньше они носили, конечно, совершенно другие имена»[27]. По его словам предки жили в селе Гери и числились крепостными князей Мачабели. Между жителями Гери и пришлыми с гор осетинами постоянно происходили стычки. Междоусобица достигала такого размаха, что Мачабели уважил просьбу крепостных и разрешил им переселиться в село Диди Лило Тифлисской губернии.
Тем временем безоблачная семейная жизнь продолжалась. Бесо был востребованным маситером-сапожником. Он решил отделиться от своего работодателя Барамова и открыть свое дело. Узнав об этом, друзья-карачохели поспешили на помощь. Наш шафер Якоб заказал для Бесо станок. Гига Ходели в своем духане (22) выделил место для работы. Они же привели первых клиентов.
