Наталья Старосельская - Наталья Гундарева
И, конечно, с очень ранних лет Наташа стала лидером – в детских играх, в школьных занятиях. Впрочем, в детстве, судя по всему, больше любила играть одна. Она родилась и росла в городе, поэтому ей свойственно было то, что присуще всем городским детям, – особое упоение пробуждающейся по весне природой, жадность к запахам и краскам. И конечно же она была увлечена «болезнью» девочек нашего поколения – «секретиками».
Сегодня, наверное, надо долго объяснять – что же это было? А было просто: в землю закапывался «клад», состоящий из конфетных фантиков, ленточек, цветных стеклышек... И никто про этот клад не знал. В одинокую и тоскливую минуту можно было поковырять землю и достать его, чтобы пополнить еще какими-нибудь редкостями, вроде фантика от дорогой конфеты, яркой обертки от мороженого или нового осколка стекла. Чтобы в одиночестве полюбоваться своим «секретиком» или показать кому-то из подружек.
Много лет спустя в интервью Гундарева скажет: «Мне хочется узнать всю полноту жизни и очень многое о ней понять. Может быть, кому-то мое „многое“ покажется ничтожным, но это мое. Вы в детстве зарывали во дворе секретики? Стеклышко, а под ним – ленточки, фантики, бумажки. Это был только твой секрет, о нем никто не знал. Так же и в жизни: хочется все узнать и еще кое-что сохранить для себя.
Я жила на Таганке, в доме с садом. Зимними вечерами ходила по двору, расчерчивая прутиком свое королевство на снегу. Под фонарями снег мерцал так красиво, что я представляла себя королевой, живущей в Букингемском дворце».
Наташа очень любила читать, но не романы, которыми в школьные годы увлекались все девочки, а сказки Бажова. Может быть, в какой-то мере благодаря этим уральским сказам так мощно проявился в ее таланте необычайный вкус к языку, к аромату каждого слова, к особой, не романной, а сказовой образности, который так помог студентке в работе над «Воительницей» Н. С. Лескова, а молодой актрисе – в роли Катерины Львовны Измайловой?..
Они с мамой переехали с Таганки в Кривой переулок, почти рядом с Красной площадью – занимали комнатку на верхнем этаже, под самой крышей и, как вспоминала Наташа позже, «поднимались туда по длинной винтовой лестнице. Дома у нас не было часов, поэтому время узнавали, подходя к окну и глядя на Спасскую башню Кремля».
Летом в пионерском лагере Наташа Гундарева была заводилой. «...Я всегда устраивала всевозможные карнавалы, костры, ставила пьесы, – рассказывала она. – Но, как правило, из лагеря меня выдворяли раньше времени: снимут галстук и привозят в город. А все из-за того, что я очень часто нарушала правила распорядка. К примеру, могла подговорить весь отряд ночью идти встречать рассвет, пока пионервожатые спят... А это было наказуемо».
Как уживались в ней, с одной стороны, четкая организованность, боязнь кого бы то ни было подвести, а с другой – неуемное желание нарушить распорядок, внести в размеренную пионерскую жизнь какие-то яркие, незабываемые впечатления? Думаю, это был один из признаков незаурядной личности, такой вот спор с самой собою...
Кстати, ангелом она не была никогда. Слишком самостоятельная, слишком гордая, никогда не заискивающая перед старшими... А в тринадцать лет Наташа начала курить. Курила ее мама, Елена Михайловна, и Наташе было интересно, что находит мама в этой привычке? Отец не курил, а вот мама получала немалое удовольствие от курения – захотелось попробовать. И – пристрастилась на всю жизнь. Правда, в какой-то период бросила и целых семь лет не курила: «Вдруг мне стало противно, я выбросила начатую пачку и не стала покупать новую. Потом опять закурила, наверное, возникла необходимость за чем-то спрятаться, хоть за сигаретным дымом».
Журналисты часто спрашивали Наталью Гундареву, как она пришла в театр, когда впервые ощутила в себе актрису? В начале 1980-х в одном из интервью она рассказала об этом так: «Трудно сказать – когда. Может, в школе, на уроках литературы, когда читали „по ролям“?.. Знаете, проходим, допустим, „Ревизора“ и вот читаем вслух: я – за Анну Андреевну, кто-то – за Хлестакова. Очень это любила... и с удовольствием прибегала и на уроки пения: наша Бронислава Яновна была почему-то уверена в том, что мы – прирожденные вокалисты, и разубеждать ее не хотелось... Потом Дворец пионеров, ТЮМ...»
В те годы было в Москве место, куда стремились если и не все, то очень многие школьники, – Дворец пионеров на Ленинских горах. Здесь было множество кружков, в которых при желании можно было научиться всему; здесь был настоящий круг общения, не вынужденный, как в классе или во дворе, а истинный – по интересам.
Жизнь кипела в этих стенах допоздна, родители нередко были этим недовольны, ведь многим детям приходилось возвращаться домой чуть ли не через всю Москву. Но возвращались не по одному, а веселыми компаниями – в метро продолжали обсуждать свои дела, чувствуя себя взрослыми, самостоятельными. Эти стайки школьников всегда приковывали к себе взгляды усталых пассажиров, возвращающихся с работы домой: кто-то смотрел на них и прислушивался к их разговорам с умилением (какие хорошие, серьезные детки!), кто-то с раздражением (как они громко говорят, спорят!) – равнодушных не было. Все знали, что подростки едут из Дворца пионеров – значит, толковые дети, не уличные...
Но в метро ездили, когда было холодно или шел дождь. Тогда совершенно особым путешествием было спуститься по эскалатору на станцию «Ленинские горы», посмотреть через мутноватые стекла на темные силуэты Москвы. Это была «волшебная дорога», как называли метро мои сверстники. В хорошую же погоду шли пешком до метро «Спортивная», а оттуда, если расстаться было невозможно, до «Парка культуры». Уже там понимали, насколько поздно, а завтра ведь в школу...
Зимой Ленинские горы были просто усеяны разноцветными фигурками, ползающими по сугробам, – шла игра под названием «Зарница», целыми классами вывозили нас сюда, чтобы мы могли доказать свою готовность дать отпор врагу в любую минуту. Прятались за деревьями, выслеживая противника, пытаясь обнаружить вражеский штаб и немедленно дать знать своим, где скрываются враги. К своим неслись, не разбирая дороги, – снег за шиворотом, мокрая обувь, зацепившиеся за ветки вязаные шапочки, потерянные варежки... Это было так весело! А на следующий день половины учеников не было в классе – температура, простуда, и – лютая зависть здоровых: счастливые, контрольную по алгебре не пишут!..
Школа, в которой училась Наташа Гундарева, была очень хорошей. Она находилась неподалеку от Котельнической набережной – в высотном доме жило немало известных людей, кое-кто из них входил и в родительский комитет. «Нами занимались, – вспоминала Наталья Гундарева, – водили в театры, консерваторию, приглашали интересных людей на школьные вечера. Потом я решила пойти во Дворец пионеров. Такое времяпрепровождение мне нравилось больше, чем ходить на танцплощадку. Может быть, я губила в себе какие-то комплексы, потому что фактура у меня не самая подходящая для актрисы».
