Владимир Рокот - Князь Русской Америки. Д. П. Максутов
Командир 8 флотского экипажа контр Адмирал Асланбегов (подпись).
Письмоводитель (подпись неразборчива)».
В раннем документе 1863 г., имеющем название «Формулярный список о службе и достоинстве помощника Главного Правителя Российско-Американских Колоний, состоящего по флоту Капитана 2-го ранга Князя Дмитрия Максутова 1-го», есть некоторые сведения, опущенные в поздних списках. Так, в частности, в графе «Где воспитывался» указаны предметы, изучаемые в корпусе, и подчеркнуто, что «иностранных языков не знает».
Во всех послужных списках отмечено: «В службе сего офицера не было обстоятельству лишающих право на знак отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к этому знаку». Таким обстоятельством могло быть, например, опоздание из отпуска без уважительной причины. Потому и писалось про отпуска, что «на срок являлся». С 1858 г. этот Знак стал очень редким; им награждали только за 40 лет службы. Князь так и не получил его.
Восстановить жизненный путь офицера было бы довольно просто по его личным записям. Мемуарный и эпистолярный жанры были весьма популярны в среде морских офицеров XIX в. После опубликования «Писем русского путешественника» Н. Карамзина приличные люди, писавшие дневники для себя, стали облекать их в форму, предназначавшуюся для печати. Свои заметки моряки скромно озаглавливали как впечатления, записки, включавшие то, что они видели и что, по их мнению, знали. Книги и отдельные статьи представляли на суд публики П. Чичагов, В. Головнин, В. Завойко, Ф. Врангель, Ф. Литке, В. Римский-Корсаков. Писали даже нижние чины. Так, матрос Е. Киселев оставил «Памятник» — дневник плавания на шлюпе «Восток» под командованием Ф. Белинсгаузена. Во время пребывания князя Д. Максутова в колониях там же проходил службу подпоручик корпуса флотских штурманов Дмитрий Неделькович. Он оставил свои «Воспоминания», охватывающие 1861—1865 гг. Офицер описал, как добирался в колонии через Сибирь и океан, как столкнулся с реалиями русско-американской жизни. С фрагментами так и неизданной рукописи, хранящейся в отделе письменных источников Государственного исторического музея, автор познакомился благодаря С. Федоровой. Хотя у штурмана был брат — издатель газеты «Кронштадтский вестник», он не счел записки достойными публикации.
Часто названия путевых заметок включали и географические объекты, дабы публика не перепутала, куда заносила судьба их авторов. Например: «Воспоминания о путешествии сухим путем из Кронштадта в Ново-Архангельске на острове Ситка...», или так: «Путешествие... по Северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану...», или так: «Балтика — Амур. Повествование в письмах о плаваниях, приключениях и размышлениях командира шхуны...». Имена авторов намеренно опущены, чтобы подчеркнуть красоту конструкции.
Историки добрались и до дневников сугубо интимных, опубликование которых было на грани диффамации. Например, Ф. Матюшкин во время своего плавания на шлюпе «Камчатка» записал многое из того, что слышал о вздорности О. Коцебу, тоже известного «писателя -мариниста». Бывший лицеист и будущий адмирал отметил для себя, вовсе не желая поддразнить кого-то: «Все его поступки показывают его ребяческий характер и сколько он сам собой надут». Художник-маринист А. Боголюбов не щадил своего командира и кругосветного плавателя контр-адмирала И. Шанца, отмечая его скупость и казнокрадство. Правда, издать свои откровенные записки офицер завещал много позже дня его смерти.
Под общим нейтральным названием источники были введены в научный оборот и многие письма, авторы и адресаты которых вообще хотели бы их уничтожить. Широкая публика получила доступ к сокровенным помыслам многих известных людей вопреки их желаниям. Превращение тайного в явное — процесс необратимый. Даже если ему мешают стихийные бедствия. Так, сгорели многие дневни-
ки Ф. Врангеля, в том числе составленные на борту «Камчатки» и в Русской Америке. Но специалистам не так уж сложно восстановить картину до полной, в частности о кругосветном вояже «Камчатки», по сохранившимся дневникам еще одного молодого офицера ее команды Ф. Литке.
Вполне объясним интерес ученых и публики к дневникам и письмам изучаемых персонажей. Современные психолингвистические методы анализа, дополненные компьютерной мощью, позволяют достаточно корректно заниматься диагностикой персон, в том числе и давно ушедших. Психологический портрет человека, составленный на основе изучения созданных им текстов и движений писавшей руки, может оказаться весьма достоверным и полным. Поэтому за каждым автографом исторического лица идет настоящая охота.
Графология — наука определения характера по почерку — состоялась, историки фиксируют, где-то в 1871—1875 гг., т. е. при жизни князя. Так что Дмитрий Петрович оказался ровесником графологии, а заодно уж и гомеопатии, о чем свидетельствует инструкция, которые он получал. Князь также был ровесником многих других научно-технических достижений, изменивших жизнь человечества: паровоз, телеграф, винтовой движитель.
Одной из первых научных книг по изучению почерка в интересах диагностики была работа И. Моргенштерна «Психографология», изданная в 1903 г. в Петербурге. Назвавший себя психографологом дал характеристики многим историческим деятелям по их рукописям и подписям. В частности, Император Николай I по почерку был наделен такими характеристиками: «Сила воли, деятельность, упрямство, хладнокровие, сдержанность, воинственность, преданность делу, строгая честность, резкая откровенность».
И. Моргенштерн выделял, может быть, не совсем научно почерки каторжников и аферистов, клептоманов и алкоголиков, а также государственных изменников. О преступных целях свидетельствовали особенности написания отдельных букв, которых в современном русском языке не осталось.
Наверное, попытка диагностировать людей по почерку родилась одновременно с искусством рукописного письма, будь то буквами или иероглифами. Стихийные графологи появлялись в мире на протяжении всех эпох и во всех народах. Одним из таких был князь Мышкин — герой романа Ф. Достоевского «Идиот».
Автографы князя Дмитрия Петровича Максутова в коллекции автора есть. Что позволило провести некоторые психодиагностические построения, сделать предположения о свойствах характера героя. К сожалению, рукописных статей или дневников Д. Максутова нет. Есть только копия одного документа эпистолярного жанра касательно Петропавловского дела, впервые опубликованного Б. Полевым в сборнике «Защитники Отечества». Можно предположить, что князь готовил публикацию под условным названием «Русская Америка в записках ее последнего Главного правителя». Версия подготовки мемуаров подкреплена только частным письмом его старшего сына и некоторым своеобразием сохранившихся личных заметок. Обработанные с помощью хитроумных психолингвистических программ, все доступные тексты морского офицера также легли в основу формирования представлений автора о князе Д. Максутове. Для диагностики больше подходят тексты свободного содержания, в частности личные письма и дневники. Служебные бумаги, к сожалению, имеют меньший диагностический потенциал, так как жестко связаны жанром. Поэтому Отчеты Главного правителя, сохраненные в Фонде РАК Архива внешней политики, практически не поддаются психодиагностической обработке.
