Юрий Емельянов - Троцкий. Мифы и личность
Хотя религиозное предание сильно отличалось от подлинной истории, «Священное Писание» доносило до ребенка, рожденного в конце XIX века, дух древней борьбы за земли, пастбища, стада и другие средства к существованию, в ходе которой уничтожались целые народы, а выжившие – превращались в бесправных рабов. Постоянное обращение к библейским примерам сжимало историческое время и события, в которых фигурировали фараоны и вавилонские цари, филистимляне, моавитяне, эдомиты и другие, давно исчезнувшие племена. И эти сведения казались столь же актуальными, как и сведения о современных правителях и народах. В современных же событиях можно было увидеть повторение тех, что уже были описаны в «Священном Писании». Ощущение близости к легендарному прошлому сочеталось с верой в близость фантастического будущего, которое непременно должно наступить с приходом Мессии. Подчеркивая близкую возможность счастливого завершения бурной истории еврейского народа, верующие выражали надежду на скорый приход Мессии, который соединит рассеянных по всей планете евреев на земле Израиля, и приветствовали друг друга на Пасху словами: «Следующая (пасхальная) ночь – в Иерусалиме!» или «На следующий год – в Иерусалиме!»
Из библейского текста Лейба узнавал, что путь народа Израиля был тернист и евреи не раз терпели тяжелые поражения. Однако, как и многие другие воспитанники хедеров, Лейба не мог не проникнуться чувством гордости за своих соплеменников, которые одерживали многочисленные победы над малыми и великими народами. Там, где вооруженной силы недоставало, древние иудеи побеждали своих врагов хитростью, как это было во время исхода из Египта, или добившись близости к правителям страны и влияя на политику страны, как это сумели сделать Иосиф, когда он стал первым министром египетского фараона, и Эсфирь, которая была любимой женой персидского царя Артаксеркса.
Главную же поддержку народу Израиля оказывал, как это следовало из «Священного Писания», сам Бог. Знание о том, что Господь вывел иудеев из Египта, дал им заповеди праведной жизни и затем неоднократно спасал их от гибели, не могло не наполнять душу ребенка гордостью за свою принадлежность к Богоизбранному народу. Вероятно, смысл поучений наставников Лейбы был тот же, что и в словах еврейского историка С.М. Дубнова, который писал: «Бог избрал еврейский народ и дал ему заповеди правды и добра. Этих заповедей еврейский народ должен держаться и не подражать обычаям других народов. Евреи должны в своей жизни отличаться, отделяться от других народов, а также отделяться от всего нехорошего, языческого».
Лейба узнавал, что в тех случаях, когда евреи изменяли заветам Бога, поклонялись идолам других народов, принимали чужие обычаи или брали в жены иноплеменных женщин, их ждала страшная и неумолимая кара. Суровые наказания, понесенные древними иудеями за свои грехи, напоминали верующим о том, как важно в точности соблюдать предписания «Священного Писания». В невидимом государстве раввины играли роль правительства и судей, истово следя за исполнением закона Торы. Своей строгостью иудейский кодекс поведения и система контроля за его соблюдением мало отличались от соответствующих законов и методов их воплощения в жизнь, существующих в любом традиционном обществе, включая первобытные племена. Однако в отличие от первобытных племен, в иудейском законе все эти правила были давным-давно записаны. Более того, 613 правил поведения для каждого верующего еврея, изложенные в Пятикнижии, были существенно развиты и многократно дополнены в шеститомном сочинении «Мишна» («Повторение», или «Второучение»), составленном около 200 года до н. э. и представлявшем собой около 4000 суждений по различным вопросам обыденной жизни. «Мишна» была, в свою очередь, прокомментирована в сочинении «Гемара» (это переводится и как «Учение», и как «Дополнение»), Около 500 года н. э. «Мишна» и «Гемара» были объединены в «Талмуд».
С 10 лет дети начинали изучать Талмуд, и это занятие, по словам М. Грулева, у правоверных евреев «продолжается бесконечно, до гробовой доски». Для детей же освоение Талмуда было нелегким делом.
Разбирая Талмуд, советский исследователь иудейской религии А.Б. Ранович отмечал: «По форме изложения Гемара представляет собой самую дикую сумбурную схоластику, передающую устные словопрения без всякой литературной обработки. При этом казуистика раввинов очень часто вращается вокруг совершенно беспочвенных, практически нелепых и теоретически немыслимых положений. А если к тому же учесть, что Гемара написана на варварском диалекте, со множеством искаженных греческих, латинских и персидских слов и что никаких знаков препинания (кроме точки изредка) в печатных изданиях нет, можно себе представить, какое ужасное действие должно было производить изучение Талмуда на детей». Не удивительно, что ученики хедера с трудом понимали изучавшиеся тексты, а учитель, теряя терпение, их сурово наказывал.
И все же, как ни сложны и запутаны были талмудические тексты, усилия по их освоению приносили свои плоды. Вера в особое покровительство Бога тем, кто свято выполняет его заветы, воодушевляла учеников. Поскольку рассуждения мудрецов, записанные в Талмуде, касались не только Бога и молитвенных ритуалов, но и давали многочисленные ответы на вопрос: «Что такое хорошо, а что такое – плохо», то они служили детям ключом к пониманию тех правил, которые определяли жизнь в окружавшем их обществе. Многие из этих правил помогали им впоследствии ладить с окружающими. При этом их учителя нередко ссылались на рассказ про одного из основоположников иудейской мудрости Гиллеля, который, в ответ на просьбу язычника изложить ему суть еврейской веры в двух словах, сказал: «Что тебе неприятно, того не делай другому – вот суть Закона; все остальное – лишь объяснение к этому. Ступай и учись!»
Постоянное изучение Талмуда способствовало и общему интеллектуальному развитию детей. Запоминание многочисленных текстов тренировало память и развивало навыки, необходимые для изучения любого предмета. Одновременно дети осваивали древнееврейский язык, семитская основа которого коренным образом отличалась от привычного для них идиша, сложившегося на основе немецкого языка. Таким образом у детей возникали привычки полиглотов и вырабатывались приемы, необходимые для изучения самых разных языков мира. Поскольку во многих частях Талмуда излагались различные диспуты, то ученики осваивали умение аргументировать те или иные положения и быстро ориентироваться в ученых спорах. Так как эти аргументы опирались на житейскую мудрость, выраженную в афористичной форме, и были изложены с юмором, а спорящие прибегали к ярким образам, то знакомство с талмудическими диспутами вооружало учеников мудрыми изречениями, умением выражать мысль афористично, остроумно и красноречиво.
